Дочитывая книгу Гарри Гантрипа, я обратила внимание как много он говорит о центральной роли доверия в терапевтических отношениях. Это побудило меня осмыслить и обобщить размышления, рождённые как профессиональной литературой, так и личным опытом, и поделиться этим синтезом.
В мире психотерапии огромное внимание уделяется методам, школам, теоретическим подходам и техникам. Бесспорно, они крайне важны и составляют основу профессионального инструментария. Однако существует элемент, без которого даже самый совершенный и отработанный методический арсенал остаётся просто набором инструментов без дела, без применения это глубинное, экзистенциальное доверие между клиентом и терапевтом. Без него процесс часто остаётся поверхностным: клиент может испытывать временное облегчение, ощущать эмоциональную разрядку после сессий, но путь к подлинным, устойчивым внутренним преобразованиям оказывается заблокированным.
Страх озвучить самое болезненное и постыдное, опасение быть непонятым, осуждённым или высмеянным всё это остаётся за мощным, непреодолённым барьером, если между участниками процесса не возникает надёжной опоры в виде подлинного, доверительного контакта.
Гарри Гантрип тонко и точно подмечал, что за внешними симптомами и заявленными проблемами человек приносит в терапевтический кабинет фундаментальную, часто неосознаваемую жажду встречи с «реальным объектом» с живым, подлинным, эмпатичным человеком, способным без оценки, осуждения и отвращения принять всю его боль, ярость, стыд, отчаяние или парализующий ужас. Именно проживание этого уникального опыта подлинной встречи и становится тем семенем из которого медленно, но верно произрастает настоящее доверие.
Способность к доверию не возникает сама по себе, не рождается в вакууме. Её основы закладываются в самом раннем детстве, и для многих из нас этот процесс был нарушен. Мы с детства усваиваем, что открыто проявлять свои истинные чувства небезопасно, рискованно, чревато болью. Услышанные в свой адрес родительские или учительские реплики вроде «не реви, прекрати немедленно», «как тебе не стыдно так злиться на маму», «хорошие мальчики не боятся» или «не завидуй, это очень плохо» учат нас скрывать свою уязвимость, маскировать истинные переживания, чтобы избежать эмоционального отвержения, холодности, наказания или унижения.
Так формируются наши защитные механизмы психики наши верные, преданные стражи, которые в прошлом, в детстве, помогли нам выжить, адаптироваться, сохранить свою целостность в не всегда поддерживающей среде. Однако во взрослой жизни эти когда-то спасительные стратегии часто превращаются в тюремные стены, мешающие чувствовать себя по-настоящему живым, свободным и строить глубокие, искренние связи с другими людьми.
Эти глубинные, укоренённые защиты закономерно и неизбежно проявляются в пространстве терапевтических отношений. Через мощный феномен переноса клиент может бессознательно наделить психолога чертами, чувствами и ожиданиями, которые изначально принадлежали значимым фигурам из его прошлого например, критичному, недоступному отцу, поглощённой собственной тревогой матери. Такой перенос может носить позитивный характер, неся в себе надежду на принятие и любовь, но часто он является негативным, порождающим агрессию, подозрительность, саботаж или глухую, непреодолимую стену тотального недоверия.
Именно здесь, в точке столкновения с этими защитами и переносом, на первый план выходит не столько владение методиками и теоретическими концепциями, сколько человеческая, экзистенциальная и профессиональная позиция самого психолога. Его первостепенная задача выдержать этот натиск, этот эмоциональный шторм, не впадая в ответное осуждение, не пытаясь учить жизни, давать советы, обесценивать переживания или защищаться самому. Оставаясь устойчивым, эмпатичным, принимающим и конгруэнтным, он создаёт для клиента принципиально новый, часто первый в его жизни опыт: опыт того, что можно быть собой любым, слабым, сильным, ужасным, прекрасным, злым, любящим, и это будет принято, выдержано, осмыслено вместе.
Именно через это постоянное, последовательное, день за днём, сессия за сессией подтверждение безопасности отношений и рождается, кристаллизуется доверие. Это не мгновенный акт, а длительный процесс. Шаг за шагом, как бы проверяя прочность льда, клиент пробует предъявлять разные, ранее скрываемые части своей личности сильную и беспомощную, яростную и ранимую, уверенную и сомневающуюся, и с изумлением обнаруживает, что отношения не рушатся, терапевт не уходит, не разрушается и не нападает в ответ. Пространство выдерживает это.
Доверие не дополнение, а сама ткань и суть процесса
Крайне важно понимать, что доверие это не некое приложение к терапии, не дополнительная опция, а её сердцевина, жизненная сила, сама ткань, из которой ткётся исцеляющий процесс. Его невозможно надеть, как маску, или вызвать директивным указанием «вы можете и должны мне доверять». Оно вызревает медленно, органично, в процессе совместной работы, через череду микроскопических, почти незаметных событий и взаимодействий, в которых клиент снова и снова, на собственном опыте убеждается в надёжности, предсказуемости и искренности терапевта и в абсолютной безопасности созданного пространства.
Только тогда терапия превращается из интеллектуальной, отстранённой беседы о проблемах в живой, дышащий, преобразующий процесс встречи двух людей. В этом процессе старые, болезненные, дезадаптивные сценарии, проигранные, прожитые и обсуждённые в безопасных условиях новых, «исправляющих» отношений, могут быть переосмыслены, интегрированы и утратить свою разрушительную силу.
Как указывал Гантрип, в этом и заключается главная исцеляющая, преобразующая сила терапии возможность обрести внутреннюю опору, силу и целостность через уникальный, корректирующий эмоциональный опыт искренней, подлинной и надёжной человеческой встречи.
Выбирая своего терапевта, я всегда, в конечном счёте, полагалась на смутное, но настойчивое внутреннее чувство, на интуитивный отклик, на ощущение «своего», понятного, безопасного человека. Этот внутренний компас бывал точен и приводил к удивительным встречам, но иногда он и подводил, обманывал мои ожидания. Случались встречи, где доверия не возникало с самого начала, не возникало химии, и работа не шла, буксовала, оставаясь формальной. Бывало и гораздо горше: моё доверие, уже данное, раскрытое, внезапно оказывалось подорванным. И эта рана была особенно болезненной, заставляя сжиматься от стыда и сомневаться в собственном восприятии реальности. Подобный опыт усложнял решение снова обратиться к кому-то, заставляя долго и мучительно взвешивать риски.
Но, оглядываясь назад, я понимаю, что даже этот негативный, ранящий опыт вёл меня вперёд к более глубокому пониманию себя и своих границ, к более осознанному поиску. Он вёл к поиску того самого подлинного контакта, в котором можно быть настоящей, со всеми своими «трещинами» и сложностями, и шаг за шагом, как хрупкий мостик, выстраивать взаимное доверие, проверяя его надёжность.
Для меня лично это доверие почти никогда не рождается из внушительного списка регалий, дипломов или количества часов супервизий специалиста (хоть это, безусловно, важно и говорит о его профессионализме и уважении к этике!). Его источник то самое сокровенное, внутреннее чувство, тихий голос интуиции: «Могу ли я здесь, с этим человеком, рискнуть раскрыть своё сердце? Чувствую ли я, что меня услышат без осуждения? Могу ли я надеяться, что на этот раз моя уязвимость будет встречена с бережностью и уважением?»
И именно поэтому в своей собственной работе с клиентами я трепетно, с огромным чувством ответственности отношусь к их доверию. Я помню и понимаю, какой долгий путь смелости, надежды, а иногда и преодоления прошлых разочарований стоит за каждым, даже самым маленьким и осторожным шагом клиента навстречу. Я вижу это в сдержанном взгляде на первой сессии, в дрожи в голосе, рассказывая о чём-то сокровенном, в долгом молчании, за которым скрывается буря эмоций.
Это доверие самый ценный и хрупкий дар, который клиент приносит в кабинет. И моя задача не как эксперта, а как живого, сопереживающего человека создать и удержать то пространство, где этот дар будет в безопасности. Где его примут, не сломают и не отбросят. Где его можно будет медленно, в своём темпе, разворачивать, исследуя вместе все те места, что скрываются под ним.
В конечном счёте, именно в этом безопасном пространстве доверия и происходит та самая «глубинная работа». Техники и интерпретации лишь инструменты, которые работают только тогда, когда рука, что их держит, надёжна, а намерение искренне. И тогда терапия действительно становится тем самым «реализацией потенциала для развития», о котором писал Гантрип, путешествием к себе, которое невозможно пройти в одиночку, но которое можно совершить рука об руку с тем, кто готов быть рядом, не судя, а понимая.
3000 баллов рейтинга
Показ вашей анкеты в блоке «Сайт рекомендует»
Голосовые ответы
Видео-ответы
