Эта серия статей о травмах детства и масках, которые они формируют. Мы уже разобрали природу самой травмы и формирование искаженного-Я, а также травму отвержение с маской «Беглец». В этой статье прикоснёмся травме покинутости.
Травмы отвергнутого и покинутого сильно различаются между собой, хотя звучат похоже. Отвержение – это моментальная телесная реакция, которую почти невозможно скрыть. Даже если человек пытается скрыть, что отвергает другого, он все равно совершает отвергающее действие – просит не мешать ему, отворачивается, не слушает, уходит в другую комнату, не дослушав – неосознанно.
Когда человека отвергают, ему сообщают, что он не нужен, неприятен. Его никогда не будут рады видеть, ни при каких обстоятельствах. При этом отвергающий не всегда физически уходит.
Часто он не может уйти (мать считает, что не имеет права отказаться от ребёнка, муж считает, что не может уйти от жены с детьми). Так что все его тело и лицо, все его поведение, даже скрытый смысл слов и интонации сообщают:
«Раз уж я не могу бросить тебя, то держись от меня подальше! Не беспокой меня зря и старайся поменьше попадаться мне на глаза! Мне противно даже смотреть на тебя!»
Когда человека покидают, ситуация обстоит иначе.
В отличие от отвергнутого, покинутый сохраняет надежду, что к нему еще вернутся. Его не отвергли на уровне тела. Его просто оставили.
Например:
Когда человека отвергают, это разбивает его на части, это проклятие «не живи». По сравнению с отвержением, покинутость – более легкое проклятие, потому что это проклятие звучит, как: «теперь живи в печали».
Травма покинутого часто формируется, даже если родители физически не уходили. Они могли просто болеть или вовсе, быть эмоционально холодными и замкнутыми.
Физически родитель присутствовал, но эмоционально отсутствовал. Причины своего эмоционального отсутствия он мог объяснять поводами, которые ребенку казались недостаточными или не понятными; или не объяснять вовсе.
Например, очень маленькому ребёнку не понятно, почему мама не хочет с ним играть, даже, если она сильно болеет. Ребенок постарше уже способен понять это, но будет забывать об этом и постоянно беспокоить маму попытками начать диалог, или как-то еще получить ее внимание, будет постоянно натыкаться на то, что она не в состоянии ответить ему тепло и с любовью.
Травма покинутого часто сочетается с травмой отвергнутого.
То есть, травму покинутого наносит родитель противоположного пола.
Травма покинутого формируется также, если один из родителей совсем отсутствует, а второй вынужден заботиться о ребёнке в одиночку. При этом оставшийся родитель невольно вынужден проявлять черты отсутствующего, то есть он становится эмоционально обоеполым. Если он расположен к ребенку, но вынужден часто оставлять его, формируется травма покинутости.
Чтобы пережить травму покинутости, человек создаёт себе маску Зависимого.
Чтобы избежать повторения ситуации, где его покинули, он старается выглядеть и быть беспомощным. Беспомощное создание крайне трудно покинуть без мук совести! На это и рассчитано все поведение человека в маске зависимого.
Зависимый человек – это человек вечно эмоционально голодный. Сколько ни дай ему внимания и тепла, он все равно будет ощущать, что ему мало.
Тепло и внимание – это то, что на короткое время оживляет его, делает бодрее и энергичнее. Как только внимание и тепло прекращаются, он снова становится как будто обесточенным.
Если у беглеца малая масса тела, кожа словно натянута на кости, то у зависимого массы тела больше.
Зависимый часто облокачивается на косяки и стены, если есть куда присесть – обязательно присядет. Да и в целом, если он стоит, кажется, что ему очень не хватает какой-то опоры.
Образ завершают большие печальные глаза, которые больше похожи на детские, чем на взрослые. Они так и просят о помощи и понимании.
Зависимые часто стараются скрыть, как на самом деле выглядит их тело – занимаются спортом, делают операции по подтяжке. Однако ощущение обесточенности, обессиленности от всего их вида все равно остается.
Когда на зависимого смотрят, он не знает, куда деть свои длинные руки.
В целом, он похож на ребенка, непонятным образом оказавшегося в теле взрослого. При взгляде на него возникает желание хоть чем-то ему помочь.
Даже его голос – это очень детский голос. Он слишком высокий для взрослого, с вопросительными и заискивающими интонациями даже там, где следовало бы говорить уверенно.
Человек в маске зависимого часто сам создает себе проблемы практически на ровном месте. Достигается это разными способами:
Зависимые часто жалуются на проблемы со здоровьем, с деньгами, на проблемы в отношениях, на проблемы на работе и с родными. Кажется, что они собрали полную коллекцию всех существующих проблем. Иногда даже возникает ощущение, что им нравится жаловаться.
Если предложить зависимому толковое решение проблемы, на которую он жалуется особенно горько, он сразу пойдет в отрицание и найдет десяток причин, почему решить эту проблему невозможно – остается только страдать. Поэтому окружающим часто кажется, что зависимые любят жаловаться и любят страдать.
Это не совсем так. Просто через жалобы и страдания они получают возможность привлекать живое внимание окружающих.
Это с детства записанная программа: пока с тобой все в порядке, ты никому не нужен. Но стоит тебе заболеть или попасть неприятную историю, как на тебя сразу обращают внимание. Тебя жалеют и любят. И раз уж получить внимание другими способами не удается, приходится страдать чаще и чаще попадать в неприятные истории.
При том зависимые не различают жалость и любовь. Вечно уставший, больной родитель может пожалеть ребенка из последних сил. Как только он убедится, что все в порядке, вновь станет равнодушным.
Но для ребенка жалость лучше, чем полное отсутствие эмоций со стороны родителя. Он стремится вызвать хотя бы жалость. Не видя от родителя ничего другого, рано или поздно он начинает принимать жалость за любовь.
Во взрослом возрасте зависимые питаются жалостливым вниманием окружающих, даже не осознавая, что уважение, симпатия, любовь – гораздо более приятные и желаемые эмоции. Они довольствуются и жалостью.
Зависимому удается так хорошо скрыть от себя свою травму покинутого, что он способен проживать длительные счастливые периоды (отверженный, например, не бывает счастлив за исключением коротких минут и часов, он всегда печален). Но вслед за счастливым периодом всегда резко наступает период упадка и несчастий.
Происходит это без видимых причин: даже если нет никаких обстоятельств, из-за которых стоило бы печалиться, зависимый может резко почувствовать себя несчастным. Несчастным его делает одиночество и страх остаться одному. Но он не всегда может осознать это.
Зависимый часто просит совета, но почти никогда ему не следует. Ему важно не решить проблему, а ощутить, что кто-то проявляет участие к нему. Даже бесполезные советы – все равно поддержка для него.
Зависимый может выглядеть навязчивым и стеснительным одновременно. Он очень хочет получить как можно больше внимания от окружающих. Поэтому может задавать множество вопросов, на которые так и хочется ответить:
«Это же очевидно! Немножко подумай сам, тогда не придется постоянно что-то спрашивать у других!»
В то же время зависимый знает, что может быть надоедливым. Поэтому он старается балансировать на грани терпения и не доводить до открытого раздражения со стороны окружающих.
Он часто просит других побыть с ним, пока он чем-то занят. Это создает впечатление, что он ленивый или, что он безответственный. На самом деле ему слишком дискомфортно в одиночестве. Поэтому он просит даже не столько помощи, сколько присутствия.
Зависимый экстремально быстро и неоправданно привязывается. Он воспринимает вежливое отношение, дружелюбное обращение как знак, что он нужен, важен, желанен для другого.
Так что зависимый может искренне печалиться, если приходится расставаться с коллегами при увольнении, если узнает, что его любимый бариста больше не работает. Он будет печалиться, как будто потерял близкого друга.
Зависимый может влюбиться, если с ним обращались вежливо и приветливо. При этом он не понимает, что вежливое, приветливое обращение ко всем – это нома для конкретного человека. Или, что человек мог вспомнить себя в детстве или юности, глядя на зависимого. Он снова принимает за любовь то, что не имеет к ней отношения.
Отказы зависимый воспринимает очень плохо. Он не переносит, когда ему отказывают. Поэтому он всеми силами старается поменять решение собеседника: капризничает, давит на жалость, может начать угрожать, перекидывать на собеседника свою ответственность, подкупает, торгуется. Он похож на ребенка, который уверен, что не переживет, если ему не купят понравившуюся игрушку.
Зависимый уверен, что если сам будет решать свои проблемы, справляться со своими делами, хорошо выполнять свою работу – то станет никому ненужным и неинтересным. Стать серым и незаметным для него гораздо страшнее всех проблем, которые он себе создает.
Зависимый боится властных людей, старших по возрасту или должности, боится людей с командирским тоном. Такие люди подчеркивают его слабость и беспомощность. Он заискивает перед ними, старается всеми силами избежать их гнева.
Часто именно этим он и раздражает тех, кто кажется ему сильнее, чем он. Он вообще старается быть милым в надежде, что это вызовет у других желание быть дружелюбными к нему.
Несмотря на то, что сам так боится одиночества, зависимый легко оставляет в одиночестве других. Проявляется это так: зависимый уверен, что ему можно ходить с друзьями на вечеринки и в бары. Но вот если его супруга пойдет с подругами в бар, он будет ощущать себя брошенным. Зависимому можно читать книгу в одиночестве. Но если так станет делать его супруга – он будет говорить себе, а может и ей:
«Ну конечно, книга важнее!»
Зависимый физически «липнет» к любимому человеку: держит за руку, обнимает, часто прикасается. Даже в людных местах, при посторонних, он все равно старается сохранять максимальный контакт с любимым человеком.
Это не показная нежность («посмотрите, у меня есть партнер!») – это скорее потеря чувства реальности. С любимым человеком так хорошо, что можно забыть о правилах приличия и проявлять чувства, не смущаясь, даже при посторонних.
Если любимый человек вовремя не позвонит, зависимый сразу думает о худшем: измена, авария, морги и больницы. Он часто устраивает скандалы и закатывает истерики «на ровном месте» - из-за того, что сам себе придумал и сам себя накрутил.
Зависимый часто вызывает недоумение у окружающих своим фантастическим терпением. Зачем жить 5, 10, 15 лет с алкоголиком? Разве не очевидно, что уже ничего не изменится? Может и очевидно, но для зависимого гораздо страшнее остаться в одиночестве.
Он не всегда терпит подобные обстоятельства осознанно. При разговоре с ним складывается ощущение, что он искренне не понимает, в каком кошмаре живет. Это не совсем так.
Реальность периодически показывает зависимому, что происходит на самом деле. Но если признать это, придется принимать важные решения. Этого зависимый боится. Поэтому он сам себя мастерски убеждает, что все еще терпимо, все еще не так страшно.
Признаки того, что у окружающих есть жизнь помимо него, зависимый воспринимает как подтверждение того, что он не важен, не нужен, не интересен. Если муж уезжает от зависимой жены в командировку, у нее разрывается сердце, словно он бросает ее навсегда.
Если в присутствии зависимого посмотреть на часы, чтобы понять, не опаздываешь ли куда-то, он воспримет это как намек на то, что с ним скучно и от него хотят отделаться.
Всегда огорчается, что приятное общение закончилось. Он словно не понимает, что любое общение перестанет быть приятным, если не давать друг другу отдых, не давать другому видеть, что-то еще, кроме своего лица. Зависимому не знакомо ощущение пресыщения общением, он всегда голоден.
Эта маска стремится к слиянию. Любые отношения, в которых есть место близости и открытости, он будет стараться довести до максимально близких. Притом не обязательно его интересует секс. Скорее, секс может быть его инструментом вовлечения другого в близкие отношения.
На самом деле зависимый жаждет накинуть на другого роль родителя, который покинул его, недодал ему внимания. Он начинает натягивать эту роль на другого сразу же, как только другой проявит достаточно внимания и участия. Так что зависимые часто относятся к окружающим, как к своим родителям, которые им должны.
Зависимая супруга закатывает истерику, если муж не позвонил ей вовремя.
Зависимый клиент устроит сцену своему психологу, если узнает, что та со своим супругом уезжает в отпуск: «как она может бросить его?» Даже если на время отпуска она предложит зависимому заниматься со своим коллегой.
Зависимые сильно проникаются эмоциями и ощущениями других людей.
Если другой сильно переменит свое отношение к зависимому, тот сразу же ощутит себя виноватым и недостойным, он сам найдет возможные причины такой перемены и даже не станет разбираться, что произошло на самом деле. Он пойдет мириться первым, даже если не виноват.
Если партнер зависимого показывает сексуальное возбуждение, а зависимый в это время не хочет секса, он будет стараться удовлетворить партнера, чтобы не расстроить его. Это в итоге приводит к потере способности получать удовольствие от секса.
Зависимому требуются какие-то специальные практики, чтобы сделать секс хоть немного приятнее. На самом же деле зависимый не утрачивает чувствительность и способность испытывать сексуальное желание. Он просто отключает их, чтобы его тело могло служить партнеру в любое время.
В сложных ситуациях зависимый начинает себя жалеть и вспоминать всех, кто когда-то оставил его без помощи, внимания и поддержки. Зависимый может и Бога обвинить в несправедливости.
При этом он никогда не признает, сколько людей сам оставил, сколько дел сам забросил, сколько талантов загубил бездействием. Он уверен, что от него ничего не зависело и только окружающий мир мог бы быть и подобрее. Он никогда не боролся за что-то важное для себя по-настоящему, не через манипуляции другими, а конкретными действиями. Он даже не подозревает, что мог бы побороться.
Пока мы продолжаем злиться на родителя (даже бессознательно), до тех пор наши отношения с людьми того же пола, что и этот родитель, будут складываться трудно.
Эта фобия свойственна зависимым. Вообще это боязнь открытых пространств и скопления людей. Но она включает в себя многие другие признаки зависимости:
Эта фобия формируется у людей, которые были сильно привязаны к матери в детстве. Они сохранили детское состояние беспомощности и незащищенности. Это состояние в разлуке с матерью вызывало сильнейших страх. Страх принимает разные формы, но по сути является страхом близкой смерти, которая как раз и грозит покинутому ребенку.
Любые перемены воспринимаются агорафобом как символическая смерть: поменял работу или место жительства – в каком-то смысле умер. Тот, каким ты был при прежних обстоятельствах, умирает. На его месте неизбежно появляется какая-то новая часть личности.
Любые перемены вызывают у агорафоба жестокие приступы тревоги, он продумывает километры мрачных мыслей и возможных проблем. Даже радостные события, такие как свадьба, беременность или повышение – все равно вызывают у него тревогу и страх.
Ему часто говорят, что его страхи иррациональны. Он и сам может соглашаться с этим. Но избавиться от них не может. Все потому, что их корень – в отношениях с матерью. Чтобы избавиться от страхов, внутри себя он должен вырасти, перестать быть беспомощным младенцем, который без матери имеет полное право бояться всех видов проблем и смерти.
Агорафобы склонны фантазировать о проблемах, которые физически вряд ли когда-нибудь произойдут с ними.
Многие зависимые очень боятся признать, что они зависимы. Они также боятся, что образуются новые зависимости, или, что нечто помешает их старым зависимостям.
Например, зависимые мужчины часто говорят, что не готовы к серьезным отношениям, потому что боятся впасть в зависимость от женщины. Они знают, что если начнут серьезные отношения – это произойдет. Так что они заменяют отношения другими зависимостями: от работы, тусовок, алкоголя, хобби.
Женщины часто не хотят рожать детей, потому что это сделает их зависимыми от мужа. К тому же, ребёнок неизбежно перетянет на себя бОльшую часть внимания мужа. Зависимая жена-«девочка» не хочет конкурировать с реальным ребенком.
Зависимая мать делает все, чтобы ее ребенок стал зависимым от нее. Она ужасно боится, что он покинет ее, что он вырастет. Это неизбежно, но она пытается обмануть время и природу, так что часто внушает ребенку беспомощность. Чтобы не страдать от своей зависимости, она делает его зависимым.
Рано или поздно это выливается в настоящую зависимость. Вот только взрослый ребенок предпочитает эмоционально зависеть не от матери, а от компьютерных игр, интернета, сериалов, друзей, алкоголя и наркотиков, первого партнера. Зависимости создают множество проблем и наносят взрослому ребенку много травм.
В итоге он убеждается, что без матери ему не справиться. Она при этом может говорить, что ему пора взрослеть, но делает все, чтобы этого не происходило.
Часто бывает так, что родитель оказывает ребенку очень много внимания. А ребёнок все равно чувствует себя одиноким и покинутым. Происходит это потому, что родитель сам пережил травму покинутого и у него проблема с тем, чтобы устанавливать нормальные отношения с людьми. Он слишком сильно стремится быть нужным, полезным, старается угодить.
Так что за этими стремлениями пропускает и не замечает настоящие нужды ребенка. Буквально, он в 10 раз предлагает ребёнку поесть, когда ребенок не испытывает голода. Он занимает все свободное время игрой с ребенком, когда ребёнку нужно учиться играть и самому или с другими детьми. В итоге у ребёнка создается ощущение, что с ним обращаются, как с игрушкой, не видят его настоящего, поэтому ему и одиноко.
Психоаналитики сказали бы, что зависимый пытается поглотить свою мать, ему отчаянно ее не хватает – поэтому он ест так много. Поглощение – вообще важный процесс в жизни зависимого. Так что он часто использует слова «сжирает», «поглощает».
Не забудь, что характеристики и типы поведения, описанные в этой главе, возникают только тогда, когда страдающий травмой покинутого принимает решение носить маску зависимого, надеясь таким образом избежать выпавших ему страданий. В зависимости от серьезности травмы и интенсивности боли, маска может надеваться изредка, или очень часто.
Зависимых часто называют мазохистами за их способность переносить многие страдания, лишь бы от них не уходили и их не оставляли. Однако это не верно. Зависимым не нравится страдать, просто они извлекают из страданий хотя бы какие-то плюсы – жалость других, внимание и помощь.
Мазохисты – это люди, которые научились наслаждаться самим страданием. Им не нужна жалость и внимание, ради которого они терпят страдание. Им нужно само страдание. О причинах формирования мазохизма, стыде и лишнем весе читайте в следующей статье.
Впереди вас ждет описание еще нескольких родовых травм со своими масками, следите за блогом.
Если вам понадобится помощь, обращайтесь к автору этой статьи.
1000 баллов рейтинга
Показ вашей анкеты в блоке «Сайт рекомендует»
Голосовые ответы
Видео-ответы
