Все наши попытки понять себя в терапии, в религиозных практиках – это попытки обрести спокойствие.

В психоанализе понимание того, что с тобой происходит, помогает не сойти с ума и выстраивает дорогу к умиротворению.

И математика здесь такова:
чем больше травм мы пережили, чем более мы тревожны, тем в большей степени нуждаемся в состоянии покоя, которое подкрепляется определенным положительным опытом.

Часто мы и не подозреваем, какой базой хорошего опыта обладаем и как можем себе помочь найти внутреннее спокойное безопасное место. Поговорим об этом.

Большинство исследований З. Фрейда связаны с состояниями возбуждения. И в целом большинство исследований и статей по психотерапии, психоанализу – это вопросы приручения чувств, к примеру, возбуждения, гнева, горечи.

На мой взгляд очень мало написано про состояние, которое мы чаще всего ищем – покой, спокойствие. Я имею в виду внутреннее состояния спокойствия, к которому мы периодически можем возвращаться в периоды внешних штормов, стрессов, тяжелых периодов, связанных с разводами, переездами, разлуками. В психоаналитической традиции мы говорим о хорошем внутреннем объекте. (P.Celani Fairbairn's Object Relations Theory in the Clinical Setting)

Хороший внутренний объект – это не только человек, но и положительный, эмоционально теплый опыт отношений, в которых мы хотя бы периодически были счастливы или спокойны, или чувствовали себя в безопасности. Этот в начале внешний опыт со временем становится внутренним, психическим опытом (интернализируется).

Опыт умиротворения

Изначально такой опыт проистекает из раннего детства. Знаток самых ранних состояний психики, умеющий их понятно и чутко описывать, английский психоаналитик Д.В.Винникотт пишет об умиротворении, которое начинает формироваться во младенчестве как невидимый, не замечаемый до поры до времени опыт присутствия эмпатичной матери (или другого человека, ее замещающего), которая справляется с зависимостью младенца. Такой опыт можно сравнить с воздухом, который мы не замечаем, но без которого не сможем прожить больше нескольких минут.

М. Айген пишет об этом «святом покое» как следствии «переживания неизвестной фоновой поддержки как бесконечной – фоновая аура бесконечной поддержки» (М. Айген. О клинических инновациях Винникота в психоанализе взрослых. Международный психоаналитический ежегодник).

Чаще всего встречающийся образец хорошего опыта - бабушка.

Изначальный образ «достаточно хорошей матери» (термин, введенный Д.В. Винникоттом для описания заботящейся о младенце матери, у которой могут случаться ошибки в этой заботе) может меняться и захватывать других людей и отношения.

Наиболее часто встречающийся положительный образ для нас – бабушка. Есть ли у вас воспоминания о белой вышитой занавеске на окнах или булочках с вкусным обедом и другими сладостями?

Возможно, в памяти вашей сохранилась дача или бабушкин дом, обставленный старой мебелью? Речь может идти не только о бабушке, у вас могут быть родители или родитель, родственники или друг, или даже домашнее животное. Некоторые из моих пациентов, переживших очень травматичное детство, имели единственного верного друга, которого они подпустили к своей раненой душе – кошку или собаку. И это тоже хороший внутренний объект, к которому мы обращаемся в психотерапии.

Мы нуждаемся в стабильном теплом объекте внутри для того, чтобы восстановить порой шаткое психическое равновесие. В психотерапии мы приглашаем человека к разговору о такого рода хороших воспоминаниях, о хорошем объекте, вспоминаем, уточняем, восстанавливаем запахи, цвета и чувства, чтобы закрепить этот образ внутри психики.

Психоанализ как опыт формирования хорошего внутреннего объекта

По своей сути психоаналитическая терапия – это создание еще одного положительного опыта, который из внешнего также становится внутренним. Здесь важно значение «еще одного». Ведь в психотерапию могут прийти не все. Чтобы довериться психологу, нужно иметь хотя бы грамм положительного опыта внутри. Без такого базиса невозможно месяцами быть с другим человеком и говорить с ним о своей душе.

У многих из нас есть лимит такой близости, и, к примеру, одна-три встречи – это максимум, на который мы можем подпустить к себе другого. Для других людей два-три года терапии – это срок, в течение которого формируется доверие, и уже пройдя все этапы проверки, психолог/психотерапевт становится более-менее близким человеком, которому можно доверять или иногда можно доверять…

В любом случае цель любой достаточно хорошей, глубокой терапии и психотерапевта, ее ведущего – остаться хорошим психическим объектом для человека, к которому после окончания анализа можно возвращаться внутри (психически) вновь и вновь.

Восстанавливать хорошее – это значит восстанавливать или поддерживать Эго без того, чтобы в целях своей защиты ему нужно было бы раздуваться по нарциссическому пути (патологический нарциссизм, патологическое преувеличение значимости своего Я), социопатическому (манипулировать, использовать других), расщепляться (биполярное расстройство), уходить в психоз (шизофрения и шизоаффективные расстройства).

Создание внутренних безопасных прибежищ

Наша тревога связана с тем, что мы не можем контролировать в нашей жизни, по крайней мере лишь ее малость. И в этом потоке понимания того, что большая часть нашего опыта вне контроля (отъезды, расставания, смерть), важно иметь опыт стабильных отношений. Обращение к хорошему опыту, к людям, которых мы любили, любим, воспроизведение этого опыта внутри нас, ощущение его как живого дают нам чувство почвы под ногами.

Другим примером защитного прибежища могут служить книги, фильмы, религия (вера), искусство. Безусловно, в этом списке религия стоит на первом месте по ощущению защищенности, безопасности, которое она дает человеку.

Религия - это мощное средство для того, чтобы не сойти с ума, чтобы сублимировать формы патологической зависимости. Она - искренняя, без фанатизма - дает слабому Эго (Я) приют, который, пожалуй, ни одно другое прибежище не может дать. Либо может превратиться в еще одну форму патологической зависимости (секты).