И почему современная психология учит смотреть на себя иначе.
Фраза Рене Декарта «Мыслю, следовательно, существую» - на протяжении нескольких столетий считается одним из самых влиятельных философских тезисов. Он стал краеугольным камнем европейской мысли, положив начало рационализму и поставив человеческое сознание в центр философского внимания.
Декарт искал несомненную истину, точку опоры для всего знания - и нашёл её в мышлении. "Я сомневаюсь, значит мыслю; я мыслю, значит существую". Этот поворот был революционным: он сместил акцент с внешнего мира на внутреннее сознание, превратив человека в первую очередь в разумную субстанцию - res cogitans, мыслящую вещь.
Однако, как это часто бывает с великими идеями, последствия оказались неоднозначными. То, что задумывалось как философская абстракция, стало восприниматься буквально: человек начал отождествлять себя со своими мыслями. С тех пор мы живём в культуре, где «я — это мои мысли», где личность, идентичность, даже ценность человека измеряется способностью мыслить логично, анализировать, решать задачи и принимать обоснованные решения. Мы стали пленниками своего разума, процессов мышления.
Современная психология, особенно такие направления, как когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) и более новые подходы, например, ACT (Acceptance and Commitment Therapy — терапия принятия и ответственности), пришли к выводу, что такое слияние с мыслями — не лучшая стратегия для психологического благополучия. Напротив, оно может быть источником страдания.
Почему?
Потому что мысли — это не факты. Они просто события в уме. Мы можем думать что-то негативное о себе, но это не делает эти мысли правдой. Однако если мы полностью отождествляем себя с этими мыслями, то начинаем действовать так, как будто они реальны. Например, мысль «Я никому не нужен» может стать основой для избегания общения, хотя на самом деле она лишь эмоциональная реакция на одиночество или усталость.
Марк Аврелий, император-стоик, вообще считал, что не только мысли, но и то, что говорят другие и то, что мы видим, не является фактами.
В этом смысле Декарт реально всем нам "подложил свинью" :) — он дал нам мощный аргументированный яркий философский тезис, который мы используем не совсем по назначению. Вместо того чтобы видеть мышление как функцию, мы сделали его сутью себя.
Современная психотерапия учит нас важности отделения от мыслей - способности наблюдать за своими мыслями, не отождествляя себя с ними. Когда мы говорим: «У меня возникла мысль, что я неудачник», - это одно дело. А когда мы говорим: «Я - неудачник», - это уже слияние, которое ограничивает возможности изменений и вызывает страдание.
Отделение себя от мыслей открывает путь к психологической гибкости — ключевому понятию в современной психологии. Это способность выбирать свои действия в соответствии с ценностями, а не под влиянием случайных мыслей или эмоций. Такая гибкость позволяет нам быть более свободными, менее зависимыми от внутреннего диалога и более осознанными в жизни.
Можно сказать, что сегодня мы стоим на пути обратно от декартовского «мыслю, следовательно, существую» к чему-то вроде:
«Я наблюдаю, как во мне возникают мысли, но я больше, чем они».
Это не отрицание разума, а расширение нашего представления о себе — за пределы мышления, к целостному опыту бытия.
Таким образом, хотя Декарт дал человечеству важный толчок к самосознанию, современному человеку важно научиться не сливаться с собственным сознанием, а наблюдать за ним. Только так можно обрести ту самую психологическую свободу, которая позволяет жить полной, осмысленной и гибкой жизнью.
Необходимо отметить, что и ранее эта идея Декарта была «жирной» мишенью для критики со стороны множества философов и психологов. Ниже я приведу ключевых авторов и направления, которые критиковали или переосмысливали эту идею в психологическом, гуманистическом и экзистенциальном контексте.
Хайдеггер был одним из первых, кто подверг сомнению основы декартовского подхода. Он критиковал то, что Декарт свел человека к "мыслящей вещи" (res cogitans), игнорируя его бытие-в-мире (In-der-Welt-sein).
Для Хайдеггера человек — это не отдельный разум, наблюдающий за миром, а существо, которое живет, действует и существует в мире. Мы не просто думающие субъекты, мы — существа, погруженные в опыт, заботы, отношения, тело и время.
Он видел в декартовском мышлении начало онтологического упрощения человека, где он отделяется от мира и превращается в наблюдателя, а не участника бытия.
Фрейд напрямую не критиковал Декарта, но его теория бессознательного поставила под сомнение саму идею о том, что мы имеем полное знание о себе через мышление.
Если наша психика во многом определяется бессознательными процессами, то «я мыслю» не может быть гарантией «я существую» — потому что большая часть нашего «я» скрыта от сознания.
Таким образом, Фрейд показал, что сознание — лишь верхушка айсберга, и человек гораздо больше, чем его мысли.
Юнг также выступал за более целостное понимание психики. Он развил идею коллективного бессознательного и архетипов — глубинных структур, которые формируют наше поведение вне зависимости от рационального мышления.
По Юнгу, человек — это не только разум, но и эмоции, интуиция, тело, бессознательное и даже духовное измерение. Отождествление себя исключительно с мыслями ограничивает развитие личности.
Сартр, хотя и считал Декарта важной фигурой, критиковал его за слишком абстрактное представление о субъекте. Для экзистенциалистов человек — это не субстанция, а процесс становления, который существует прежде, чем он мыслит.
Сартр говорил: «Бытие предшествует сущности» — то есть человек сначала существует, сталкивается с миром, страдает, любит, выбирает — и лишь затем начинает осмысливать себя.
Это противоположно декартовскому порядку: «мыслю — значит существую». Экзистенциалисты скорее скажут: «я страдаю — значит, я существую», «я выбираю — значит, я существую».
Маслоу и другие представители гуманистической психологии (например, Карл Роджерс) подчеркивали ценность целостного восприятия человека — как чувствующего, стремящегося к самореализации существа.
Они критиковали подход, при котором человек сводится к механизму обработки информации или логическому мышлению. Вместо этого они говорили о необходимости уважать всю полноту человеческого опыта: эмоции, тело, творчество, связь с другими людьми.
Для Маслоу и Роджерса важно было видеть человека как саморазвивающееся существо, а не как мыслящий объект.
Как уже говорилось ранее, современные подходы в психотерапии (ACT, DBT, метакогнитивная терапия) прямо критикуют слияние с мыслями. Они учат нас:
- наблюдать за своими мыслями, а не отождествляться с ними;
- принимать внутренний опыт вместо борьбы с ним;
- действовать в соответствии с ценностями, а не автоматическими реакциями.
Это можно рассматривать как терапевтический ответ на декартовский рационализм — учение о том, что человек — не просто сумма своих мыслей.
Теории эмбодимента утверждают, что разум и тело неразделимы, и мышление всегда происходит в теле. Представители этого направления (например, Юджин Гендлин, Бессел ван дер Колк) указывают, что наши мысли — это всего лишь один уровень опыта, и часто они возникают как реакция на телесные и эмоциональные процессы.
То есть, если Декарт говорит: «Я мыслю — значит, я существую», то современные подходы утверждают: «Я чувствую — значит, я живу». А также:
- Человек — не только разум, но и тело, эмоции, бессознательное, воля.
- Мысли — это не факты, и отождествление с ними ведёт к страданию.
- Настоящее существование раскрывается в действиях, выборах, опыте, а не только в рефлексии.
- Психологическое благополучие требует гибкости, принятия, отделения от мыслей и связи с настоящим.
Можно сказать, что современная психология и философия медленно, но уверенно строят новый образ человека, который выходит за рамки декартовской модели. Мы перестаем быть «мыслителями в черепной коробке» и снова становимся живыми, чувствующими, действующими существами в мире.
___________________________________
3000 баллов рейтинга
Показ вашей анкеты в блоке «Сайт рекомендует»
Голосовые ответы
Видео-ответы
