Жанну просто бесит ее мама.

Это бешенство прячется за ее тревожным раздраженным голосом в ответ на мамины звонки по телефону, за вздернутой презрительно губой, за резким тоном и желанием повесить побыстрее трубку.

Но мама ведь, она такая… она будет названивать… и от нее не спрятаться, не скрыться. Найдет под одеялом, в бане и на совещании.  «Мобильник - это зло!»,-  решила Жанка про себя и обреченно взяла трубку. Похоже, это уже десятый пропущенный вызов за последний час.

Ну, и когда же это кончится!? Голос ее матери, приторно ласковый и жалобный, такой заискивающий и причитающий, вдруг резко срывается на страшные проклятия, велит и требует приехать к ней, в "гнездо". Не ближний свет, почти что полстраны проехать надо. Как будто Жанна просто так свалила из родного города, чтобы туда мотаться то и дело? К тому же еще к маме. О, как она достала! Сил нет никаких. Оскал между презрительно искривленных губ и темная тоска... Тоска и безысходность.

Она не в силах ей противиться, не в силах, слышите!!! Поскольку мама-то как раз из тех людей, которым легче «дать», чем объяснить, почему «нет». Поэтому девушка буркнула холодное «еду» и села покупать билеты. Как некстати-то! Вообще некстати… Да и никогда оно не кстати. Терпеть прикосновения и хлопоты матери почти что выше ее сил.

И ведь не отказаться… Почему? Да потому, что сразу же, мгновенно и незамедлительно накроет вдруг такая тошнота, такое неприятное и липкое чувство начнет клокотать в груди, такая вина навалится, что хоть ложись и помирай. Ведь мама же она. И Жанночка обязана… Точней, «должна»!

Как раз слово «долг» и всплыло в погружении. «Должна ей свою Жизнь».

Произнесла, как отчеканила.

Когда образовался этот «долг»? В глубоком детстве.

Чуть отступлю и расскажу, что происходит в каждом нашем детстве.
И кто там кому «жизнь должен».

Если рассуждать с социальной позиции - то есть общественное мнение, что каждая мать отдаст жизнь за свое дитя.

Готовлюсь к граду камней, и все же замечу, что мы - животные. Хотя и социальные. А если рассуждать, исходя из биологических законов развития вида, то мать, отдавшая жизнь за новорожденного, этим никак не спасет его, поскольку детеныш полностью зависит от своей кормилицы и защитницы и попросту погибнет без нее. Закон эволюции вида.

Жестоко? Наверное. Природа не справедлива, она точна.

Зато, если у самки есть несколько детенышей, то, отдав жизнь за одного из них, она обречет на гибель и остальных малышей. Орлицы выбрасывают из гнезда слабых птенцов в период голода. Лев, победивший соперника, убивает детенышей поверженного, и самка, переходящая по наследству к победителю, ему не «перечит».

В животном мире самки часто жертвуют детенышами. И никогда детеныш не пожертвует своей мамой, поскольку его жизнь без мамы коротка. Невозможна, исключая счастливые случайности.

Дети, безусловно, любят своих мам. И даже в случае, когда их мамы не хотели родов, ужасно не хотели иметь младенца на руках. И этот страх, который так и окутывает липким коконом, пока ребенок ждет своего рождения… или смерти… Весь этот ужас и зависимость от маминой судьбы, зависимость собственной жизни от ее решения, укореняются в младенце. Его тело хочет будто бы окаменеть, оцепенеть, как будто умереть заранее... чтоб выжить.

В глубоком детстве Жанна жутко, до икоты, боялась свою маму потерять. Шальная мысль «мама умрет» ёкала сосущим вакуумом в животике, закладывала уши так, что свист стоял в ее висках, и делала сухим язык. Своими влажными холодными ладошками, едва разлепляя трясущиеся и липкие от страшного пота пальчики, Жанна стучала по дереву, отводя беду.

«Любой ценой мама должна жить вечно, поскольку, если мамочка умрет, умру и я. И я должна ей Жизнь». Сказала так, как будто бы «таков закон». Жанна всеми силами хранила маме жизнь. Всю свою жизнь.

Хранит она ее и до сих пор. На погружении принять решение «позволить маме умереть в свой срок», не отдавать ей свою жизнь жить, Жанна не решилась. Хотя девушка уже выросла и не нуждается в материнской опеке.

А вот принять решение «позволить умереть в свой срок» мешает чувство вины по отношению к другому человеку, за жизнь которого Жанна считала себя в ответе и которого не уберегла от смерти. Но это уже другая история.

Зато теперь она понимает, что сама создала свои долговые обязательства: «мама, обещай жить вечно, чтобы избавить меня от страха моей смерти, а я отдам тебе за это свою жизнь». И с пониманием и проработкой детской ситуации ушло раздражение и презрение к матери. Из «жертвы» Жанна превратилась в «суверена», самостоятельно дающего свои ресурсы матери.

Одно дело «дар», и совсем другое дело «грабеж», не правда ли?
Одно дело "нуждающаяся", другое дело "хапуга".

До какой точки идти вглубь себя и какое ключевое решение принять, решает тот, кто погружается. Правильный ответ подскажет собственное сердце.

Я довожу до «места травмы».

«Ошибку» восприятия или другую мы ищем вместе.

Решение вы принимаете самостоятельно.