Вместо предисловия

Когда в руках у меня не было фотоаппарата, а хотелось закричать "остановись, мгновение!", или когда смятение и буря чувств захватывали меня в круговорот впечатлений, я брала ручку и блокнот (свой дневник) и начинала описывать свои впечатления так, как если бы обо мне писал какой-то писатель, и после этого дышать становилось легче.

Так происходит и сегодня. В какой-то момент вдруг впечатления от отдельного опыта начинают складываться в мозаику целостной картины, и возникает иллюзия, что найдена универсальная формула. От этого открытия перехватывает дух и в то же время внутренний Демон Смущения шепчет в ухо: "А, может быть, это все не так интересно, как кажется?.."

Но возвращаешься к этим мыслям вновь и вновь, начинаешь верить выплескиваешь на бумагу, и понимаешь ценность всего написанного ни для кого-то – для себя. И это оказывается самым важным.

Дочь…

Обычно это женщина средних лет, с высоким интеллектом… Интеллект становится компенсацией ее чувственного опыта.

Иногда ее детство проходит как в песне: "Я у бабушки живу, я у дедушки живу, папа с мамой ходят в гости к нам". Ее мама – слишком занята – занята работой, собой, своей депрессией, своей личной жизнью; она холодная, эмоционально отстраненная, ориентированная на достижения или на выживание.

Или другой ее вариант – мать, которая считает, что живет вся "для своего ребенка" - ее целями, интересами, поступками и сомнениями. Почему она не может жить для себя – она просто не знает, как это – для себя..?

В свое время, когда она была дочерью, ее собственная мать все время жила внутри нее, не оставив ей самой права на собственное пространство. Она встречала ее подруг, когда дочь была помладше, она была в центре ее гостей, когда дочь повзрослела, она старалась быть нужной в бытовых вопросах – постирать белье, приготовить еду, когда дочь вышла замуж. Брак с собственной матерью оказался сильнее брака с мужем. И Дочь остается одна… Почему одна? У нее же есть ее родители и ее ребенок…

Это может быть мать, которой по объективным причинам на самом деле некогда заниматься ребенком, и лучшее для ее ребенка – это расти под присмотром бабушки, даже если они живут в одной квартире. По всей видимости это тот тип женщин, которых французские аналитики К. Эльячефф и Н. Эйниш назвали "больше женщины, чем матери" (Россия, 2011).

Возможно, бабушка конкурирует за "внучку", как за "дочку улучшенной планировки". Желая компенсировать свою недостаточную материнскую позицию по отношению к уже взрослой дочери (ее матери), такая бабушка всю свою любовь обрушивает на внучку. Это приводит к конкуренции между матерью девочки и бабушкой по отношению к внучке-дочке, а также - к конкуренции между девочкой и матерью за любовь Большой Мамы так, как если бы они обе, и мать, и дочь, были сестрами.

Бабушка девочки (обычно мать матери) вкладывает всю свою "запоздалую" любовь и заботу во внучку, а также свои смыслы: несостоявшиеся надежды на собственную жизнь, ожидания успеха и реализации. И внучка со временем начинает в это свято верить: "Да, она действительно это может…", она может быть "улучшенной дочерью" для бабушки и дедушки, может ею быть вопреки собственным ресурсам и возможностям, природным данным и склонностям.

Так у Дочери рождается ее образ "кем она может и должна быть". И этот образ заслоняет собой то, кто она на самом деле есть. Этот образ начинает жить собственной жизнью и доминировать над всеми ее поступками, мыслями и чувствами.

Идентификация с ценностями поколения бабушек и дедушек накладывает свой отпечаток. С одной стороны, делает невозможным достигать ситуации успеха, удовольствия, наслаждения, так как воплощение энергии либидо в я-идеале осложняет адаптацию, лишает возможности восполнять внутренние ресурсы. С другой стороны - эта же идентификация провоцирует усиление депрессивной позиции: реальная жизнь кажется слишком приземленной и почти безвкусной; ожидать помощи неоткуда и незачем. Но спасает только надежда – надежда на Чудо, миф, вымысел, фантазию.

Идентифицируясь с материнским анимусом и не получая соответствующей поддержки, а, самое главное, отношений с возможностью зрелой дистанции - девочка растет в состоянии расщепления. С одной стороны, с возрастом усиливается ее рациональный и прагматичный взгляд на жизнь, с другой – она летает в романтических грезах. Ее опыт отгорожен от реальности двойным заслоном – материнской любовью в квадрате: со стороны матери и бабушки. Но одновременно в роли бабушки (и дедушки) она получила "родителей", которые уже устали от жизни. Это лишает ее энергии и свежести собственного восприятия.

Что остается ее родной матери? Она получает дочь в "готовом виде". Ее не надо воспитывать, она и так слишком правильная. Матери не грозит неопределенность. Все в жизни ее дочери продуманно до мелочей. И это хороший шанс для самой матери. Вместо того, чтобы жить своей собственной жизнью, можно "подсматривать" за жизнью своей дочери. И это в лучшем случае!

В другом варианте становится возможным прожить жизнь за дочь, вкладывать в нее свои ценности, цели, смыслы, пути достижения – и все это из лучших побуждений. Зачем рисковать самой – вот она, опосредованная жизнь. В пожилом возрасте мать перекладывает на дочь всю ответственность за качество своей жизни. Так возникает эффект матрешки: бабушка помещает себя в дочь, дочь, становясь матерью, – в свою дочь. Так внучка от бабушки получает в наследство систему ценностей, плохо совместимых с современным миром, и инфантильную, хрупкую мать, об эмоциональных потребностях которой необходимо заботиться символически и буквально.

Со временем Внучка понимает, что такая же хрупкая мать живет у нее внутри – это ее репрезентативный образ в сознании, так называемая «Мать-Бабушка». Этот внутренний образ наделен мудростью, но без переживания телесности. И тогда Девочка становится этой Матерью-Бабушкой, минуя в своем жизненном странствии страсть и безумие либидо, не зная, что такое наслаждение и женская сила, сила, которая просто есть от самого осознания себя женщиной.

Однажды на семинаре я услышала рассказ об одной семейной истории. Участница рассказывала о том, что недавно умерла ее бабушка. Опустел Дом, именно дом с большой буквы. Там встречали Рождество семьи ее отца и двух его сестер. Собирались вместе несколько поколений. И вот, бабушки не стало. Отец рассказчицы и две его сестры приняли решение продать дом и разделить деньги на три части. Это болью отзывалось в сердце рассказчицы, так как по желанию бабушки, дом должен был "остаться в семье".

У меня возникает предположение, что дети и внуки по-разному относятся к семейным ценностям и их воплощению в материальных символах. Если для рассказчицы (внучки) "Бабушкин Дом" – это символ глубоких корней и единства рода, то для ее отца и его сестер – это наследство, которым надо распорядиться поровну.

Возникает ощущение, что детям надо перешагнуть, нивелировать родительские ценности, чтобы выйти на собственную автономию. Если этого не происходит, то мы наблюдаем печальную картину, как 60-летний сын или дочь продолжают идеализировать собственную 80-летнюю мать. К сожалению, часто это становится препятствием для развития их собственной жизненной перспективы. Значит, если не происходит разочарования и смещения родительских ценностей, то нет и собственной автономии, по-прежнему угрожает слипание собственного и родительского эго, потеря себя, непрожитая собственная жизнь.

Вероятно, внуки в лице бабушек и дедушек встречают не Карающего Родителя, каким они представлялись собственным детям, а, возможно, Обессиленную, Царствующую, но все-таки Принимающую "мать". И тогда внуки подсознательно тянутся к ценностям прародителей – своих бабушек и дедушек.

Внукам важно установить этот мостик в ценностях и смыслах с прародительской идентификацией. Внуки готовы беречь то, что родители пропускают мимо - памятные даты, родительский дом, семейные мифы и фотографии, похожесть в характере или привычках. То, что для поколения детей – реальность, для второго поколения становится символом.

Какие последствия от этого для внучки, героини нашей истории?

Отношения с юношами у Внучки не складываются: ровесники для нее слишком просты и примитивны. Да и она непонятна им. Для парней постарше она - запретный плод. Они реагируют на ее бессознательный инфантильный образ маленькой девочки, которую можно любить и держать на руках, но с ней практически невозможны зрелые сексуальные и равные партнерские отношения. Она отпугивает парней своей противоречивостью – не по годам мудрыми рассуждениями и абсолютной житейской инфантильностью, хотя может и привлекать какое-то время искорками наивности в глазах. Она спасает, но и желает быть сама спасенной из этого противоречия…

Так у нее начинаются отношения, в которых хэппи-энд обречен. Молодой человек быстро устает от такого хода событий, бросает ее, перегруженный бессознательным чувством вины, нарушение инцестуозного табу привлекает не всех.

Совсем не удивительно, что на это ее внутреннее противоречие ведутся и женщины. В ее окружении обнаруживаются подруги постарше. В их присутствии вдруг включается комплекс маленькой девочки, о которой надо заботиться и беречь, которая не может организовать сама свою жизнь. И со временем ее это начинает раздражать.

Вначале она с головой окунается в поддержку и опеку своих более взрослых или зрелых подруг, но постепенно стремление к автономии начинает преобладать, и потребность во взрослении требует сепарации. Но она не может еще этого понять, цепляется за отношения, которые тоже обречены, пока любовь и привязанность не будут заменены на ненависть и дистанцию.

Почему со временем рушатся ее отношения с женщинами? Может быть, она уже не такая несчастная, и ее не надо больше спасать? Или она оказалась не такой сильной, как представлялось вначале по ее Персоне? С ней, тоскующей, ноющей и оттягивающей назад уже просто становится невыносимо.

Отношения в ее жизни умирают один раз и навсегда. Она не возвращается… Вернее, чувства не возвращаются к ней. Она вырывает их с корнем.

Если в ее жизни все-таки случается замужество, то это происходит как-то очень правильно, почти формально. Она или уступает настойчивому претенденту, позволяя ему устроить "все как надо": дом, работу, отношения. Не удивительно, что в этой правильности она незаметно для себя начинает терять внутреннюю энергию, выполняя бесконечные ритуалы заботы о своем имидже хорошей хозяйки, жены, матери.

В другом варианте она вообще не способна совместить свою реальность в виде возлюбленного со своей идеальной проекцией. И тогда ее вторая половинка просто не встречается на ее жизненном пути. Живое чувство любви оказывается ей недоступно, оно замирает в тоске ночных кошмаров.

Почему-то ее отец – обычно чувственный, но зависимый человек (и часто действительно страдает от какой-нибудь зависимости, чаще алкогольной) - даже может напускать на себя важность, строгость или жестокость, компенсируя дефицит внутренней маскулинности и отщепление фемининности. Но это ничего не меняет в его отношениях с собственной жизнью и в судьбе его дочери в дальнейшем.

Что отыгрывает дочь в этих отношениях? Ее мать перебирает на себя маскулинность, чтобы выживать за счет контроля, но при этом теряет живую душу. Символическая функция игры умирает, растворяется, ей не находится места. Не до игры, когда находишься на грани выживания. У ее матери, как правило, в анамнезе строгие родители, лишенные внутренней свободы и спонтанности. Дочери достается только выхолощенный анимус и подозрение быть использованной в любом встречном движении к ней.

С чем приходит такая женщина в анализ? Она хотела бы иметь семью, но как? С кем? Вокруг нее даже никого нет. Если у нее все-таки есть муж, то она бесконечно далека от него. Она устала от его навязчивой любви или его постоянной занятости. В любом случае, они не встречаются, даже живя вместе.

Одна история любви.

Девушка, 19 лет. В глазах - озабоченность "выйти замуж", партнеров много, но все рано или поздно заканчивается ничем, то она "не надо", то он ей "не надо", последний год окончания института – сразу три "никаких" поклонника. Один из них постоянно говорит: "мы созданы друг для друга". Но она даже слышать не хочет, и не слышит не только его, но и себя.

Летняя поездка к хорошим знакомым родителей. Там юноша того же возраста, она - принцесса в его доме и в его взгляде, просто неотразима. Дальше – как в хорошем романе: заверения в любви, письма на три листа, как в пятнадцать лет, в стороне остается его Подружка. Но она уезжает, а Подружка напоминает о себе... А дома наша героиня все так же слышит "мы созданы друг для друга", но ждет писем и звонков. И вдруг, возвращаясь с вечера (с подругой и с тем, совсем ненужным "мы созданы друг для друга", и еще одним знакомым) вдруг получает письмо "мои чувства стали остывать на расстоянии". Трагедия! Но рядом тот, для кого "мы созданы друг для друга" и "я хочу, чтобы ты была счастлива".

И она услышала, сказала "Да!" со слезами на глазах, - "только поскорее, а то опомнюсь и передумаю". Через три месяца свадьба. А через месяц звонок : "Мне никто не надо, только ты!" Но поздно. И он там, на другом конце провода, женится на Подружке.

А она уже своему мужу, тому, кто считал, что они "созданы друг для друг"»: "Видеть тебя не хочу, все твои привычки ненавижу! Но, что скажут люди, давай еще помиримся ". Но птицу счастья не удержать, если птица любви не прилетала. И через полтора месяца – развод.

А на другом конце провода снова новость: рождение ребенка. Но у бывшего мужа есть друг, который сразу понравился, помог, выслушал, утешил – через полгода свадьба-2. Его Мама ненавидит и продолжает это в течение последующих лет. Со временем это уже совсем и не ненависть, но это и не любовь.

Отношения с Ним выстроены до мелочей, прогнозируются и управляются, но кому они нужны – ведь "не настоящий полковник", к тому же "принцессу" никто не завоевывал, она "сама все продумала и организовала". А душа ждет принца на белом коне, хоть и бегает рядом взрослый ребенок.

А на другом конце провода: развод "навсегда", одиночество и тоже взрослый ребенок,  – где же настоящая семья, и что делать дальше с этой жизнью? Много лет спустя – снова семья, снова ребенок...

А у нее - "ненастоящий полковник" любит уже по-настоящему, заботится, глаза горят, но по-прежнему – для нее он - "ненастоящий полковник". И пройдет много лет, много слез и отчаяния, пустоты в душе и поисков, прежде чем будет взята на себя ответственность и состоится Встреча Двоих – Принцессы и Ненастоящего Полковника.

Если у Нашей Героини есть ребенок, то она хотела бы чувствовать его, но он просто разрушает ее своей спонтанностью. Ведь ему приходится отыгрывать аффекты за двоих.

Она хотела бы понять, для чего существует. Она так устала от внутренней пустоты и выполнения чужих ожиданий. Но она не знает, чего хочет для себя. И она не умеет
"для себя".

Кто она? Может быть, лидер по природе, но лидер, который сам себе с наслаждением мазохиста подрезает крылья. Ей все время надо усиливать себя кем-то, даже если в этом нет необходимости. Почему нет уверенности в себе? Почему после каждого намека на успех специально ищет камушек, чтобы споткнуться? Вера окрыляет, но тревога лишает энергии двигаться – и все это умещается в одном человеке. Что же все-таки можно потерять, если достичь успеха?

Память хранит очень ранние воспоминания из личного опыта, в ней также много из рассказов бабушки и деда. Из этих историй можно написать книгу. Книга – это то, что может быть очень ценным, как сны из раннего детства.