Для человека с низкой самостоятельностью жизнь представляется как проблемная, пропитанная тревожностью и ощущением своей беспомощности. Этот человек, в сущности, остался на позиции ребенка, которого пугает все новое и незнакомое, а рядом есть большие и сильные люди, способные его защитить, сделать за него все основные дела и, конечно, принять решение.

Травма устойчива и настойчива, она постоянно заявляет о себе. Она про боль и про наслаждение. Когда ребенок начинает говорить, он уже сталкивается с травмой, он теперь расщеплен, он отчужден от себя в языке. Теперь язык прошивает его насквозь и назад уже дороги нет.

Иногда можно услышать, будто школьная травля — всего лишь неприятные эпизоды, которые со временем забываются, закаляют характер, учат быть сильнее. Но если смотреть глубже, становится ясно: пережитые в детстве систематические унижения — точно не просто досадные моменты.

«Если драйверы — это то, что мешает Взрослому эго-состоянию работать стабильно, то зачем они вообще нужны? Есть ли в них хоть что-то полезное?»

В моей практике психотерапевта часто встречаются люди с разными страхами и тревогами. Но история Евгения (имя изменено) особенно запомнилась мне тем, насколько глубоко может укорениться недоверие к окружающим. При первой встрече он смотрел на меня настороженно, словно ожидая подвоха в каждом слове.

Иногда, например, родителю, кажется, что нужно просто как-то иначе сказать, иначе выразить свою мысль, чтобы ребенок понял. В таких случаях нередко психолог воспринимается как носитель искомой правильной формулировки (волшебных слов), услышав которую ребенок/ партнер изменит свое поведение.