В данной я статье хочу обсудить некоторые вопросы, касающиеся психологической травмы в результате вооруженных конфликтов, насилия и неблагоприятного детского опыта.

Это мысли по материалам лекций о травме в 2020 году профессора психиатрии Бессела ван дер Колка, автора многих статей и книги «Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть».

Травма была всегда частью человечества, люди убивают друг друга в каждой культуре. Внимание к травме возникло тогда, когда общество стало достаточно безопасным и предсказуемым. Тогда люди поняли, что травма не является необходимой частью жизни каждого человека.

Во время войны во Вьетнаме солдаты, вернувшиеся оттуда, говорили, что им нужна помощь, потому что они не могут себя контролировать, срываются на детях, ведут себя агрессивно и опасны для окружающих. Тогда возник диагноз посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР).

Травма – это подавляющий, ужасающий опыт, который сокрушает человека.

Флэшбеки и воспоминания о прошлом являются только частью проблемы.
Другая часть – неспособность взаимодействовать с окружающей средой.

Травма портит разум, мозг и тело. В момент травмы разум практически гаснет, большие части мозга перестают функционировать. Люди вспоминают ощущения, звуки, запахи, чувства (или что они ничего не чувствовали), но нет истории, которая все это соединяла бы в одно целое.

Считается, что травма - это событие, выходящее за рамки нормального человеческого опыта. Но треть всех отношений между мужчинами и женщинами ведет к насилию. И насилие в семье по отношению к детям происходит постоянно.

Чем более доступная и открытая травма, тем больше помощи вы получите.
Но если вас изнасиловал родственник, никто не обратит на вас внимания, это становится стыдным, никто не хочет об этом знать. И часть травмы заключается в том, что окружающие не видят, не признают то, что происходит.

Очень часто травма начинается дома. Динамика отношений в семье, синхронность между ребенком и окружающими его взрослыми формирует мозг ребенка, определяет, как он воспринимает себя. Это раннее переживания синхронности формирует карты в мозге, показывающие, кто мы в отношениях с окружающим миром.

• Если мы растем в среде, где чувствуем себя ценными, где учимся играть и сотрудничать с другими людьми, то создаем карту, в которой мы сотрудничаем. И мы ожидаем, что нас будут ценить за то, кто мы есть.
• Если мы растем в среде, где нами пренебрегают, где нас оскорбляют, унижают, бьют, мы получаем карту мышления, в которой значится «я невыносимый человек, что бы я ни делал, я не понравлюсь людям, меня нельзя любить».

Эти ранние переживания определяют, как мы будем реагировать в дальнейшем.

Люди очень устойчивый вид. Пока человека замечают, ценят, пока он чувствует связь с другими, он может справиться практически с чем угодно. Но если человека изгоняют из сообщества, говорят – «ты больше не один из нас», отвергают, не замечают, это лежит в основе многих травм.

Люди, которые пострадали в стихийном бедствии, обычно хорошо справляются, потому что им помогает в этом сообщество. И сообщества, которые пережили бедствия, могут оказаться даже более здоровыми, чем те, у которых не было возможности объединиться и работать вместе.

Пока у ребенка есть взрослые, на которых он может положиться, он устойчив к любым переживаниям, он знает, что мама или папа все решат. Разрыв привязанности является очень травмирующим для ребенка и оказывает влияние на будущее таких детей.

На что похожа травма?

Все люди на протяжении жизни проходят через негативный опыт.
Чувствовать себя плохо после расставания с любимым нормально. Но в какой-то момент мы восстанавливаемся. Тот момент, когда мы чувствуем опустошение, дает представление о травме. В травме человек как бы застревает в состоянии разбитого сердца и опустошения.

Наличие посттравматического стрессового расстройства означает, что человек застрял в состоянии ужаса, страха, стыда. И это состояние проникает во все аспекты существования. При встрече такой человек оценивает людей в первую очередь с точки зрения, смогут ли они причинить ему боль. И так как он не чувствует себя в безопасности, то собираемся причинить боль другим людям, прежде чем они смогут это сделать с ним.

Нет каких-то точных инструментов, позволяющих оценить, насколько люди застревают в травме.

Психологи могут использовать для этого проективные тесты, например, известный тест Роршаха. Он показывает, как люди видят мир. Когда человек получает травму, меняются его эмоциональные линзы, через которые он смотрит на мир. Сознание больше не имеет значения. Например, травмированные войной люди видят в чернильных пятнах не бабочек или животных, а трупы, разорванные тела.

Если бы мы больше осознавали то, что происходит с мужчинами и женщинами на войне, все войны прекратились бы. Если бы мы осознавали, насколько это ужасно, домашнее насилие, возможно, тоже бы прекратилось.