В детстве дети с эмотивным радикалом отличаются покладистостью характера и часто высокой тревогой за благополучие родных людей. Они готовы всем помогать и проявляют повышенную заботу к младшим детям в своей семье.

Эмотивам всегда нужно кого спасать, о ком-то заботиться.
И это начинает проявляться у них с самого раннего детства.

Они проявляют заботу к различным животным, подкармливая их во дворе или возле школы, и постоянно пытаются принести домой какого-нибудь бездомного котенка или щенка, а то и подраненную ворону или воробья, чтобы вылечить их. И очень расстраиваются, когда родители не разрешают им это сделать.

В начальных классах они обычно учатся хорошо, так как не хотят, чтобы на них сердилась учительница или родители, особенно это относится к девочкам. Но есть риск, что если учитель будет обладать ярко выраженным эпилептоидным характером, то взаимопонимание у ребенка с учителем пропадет, а вместе с ним и хорошая успеваемость и вообще желание ходить в школу.

В принципе стратегия эмотива в начальных классах школы вполне себе жизнеспособна и эффективна. У эмотива много друзей, он всем нравится, с ним многие хотят дружить, ведь он готов всем помогать и делиться последним. К тому же это совсем не обременительно при наличии достаточных для детских потребностей ресурсов спонсоров в лице родителей.

Есть только одно «но».
Очень часто друг эмотива (а в основном, как мы помним про песочницу, это стенические типы характеров - паранойяльный, гипертимный, эпилептоидный) может быть недоволен тем, что эмотив свои ресурсы тратит не только на него, но и на кого-то другого.

В общем, может его начать ревновать к возможным новым друзьям, ставя жесткие условия «Или я, или Катька!». В принципе, вся жизнь эмотива потом проходит под этим постоянным давлением выбора, кому отдавать себя в друзья. Что, конечно, является для эмотива серьезным фактором стресса, так как все же основанная миссия эмотива - это «чтобы всем было хорошо». А так как мы понимаем, что так никогда не бывает и часто, чтобы одному стало хорошо, кому-то должно стать плохо, то это всегда для эмотива будет одним из значимых источников стресса.

В подростковом возрасте такая стратегия начинает постепенно давать сбой. У детей в этом возрасте появляется все больше личных дел, как связанных с будущей карьерой, так и во взаимоотношениях с противоположным полом. И теперь эмотив оказывается под давлением непростого выбора между собственными делами и делами его друзей или друга.

Хотя что тут может быть сложным?
Занимайся своими, а не чужими делами.
Но для эмотива это реально сложно, так как ему приходится идти против своих программ, закрепленных на подсознательном уровне. Ведь эмотив испытывает прилив эндорфинов в момент помощи другим людям. А для мальчиков в этом возрасте, когда устанавливаются иерархические структуры, сложней вдвойне. Нужно бороться за доминирование, а с такой стратегией это полный провал.

Я в детстве почти не дрался. С теми, кого я считал сильней себя, я не дрался, потому что боялся их, а с теми, кого считал слабей, не дрался, так как не хотел унижать их (зато мог подраться тогда, когда нужно было заступиться за кого-нибудь). Но благодаря еще и присутствию у меня шизоидного радикала, а это означает приоритет лобных рациональных частей мозга над эмоциональными, мне удавалось умело скрывать страх перед сильными и сопереживание слабому. Что позволяло удерживать довольно неплохую позицию в иерархических играх.

В общем, в большинстве случаев стратегия эмотива в юности несет ему серьезные убытки и делает его аутсайдером в бабуиновых играх подросткового периода.

Не могу здесь не рассказать о своем очень ярком впечатлении из глубоко детства, хоть это и не подростковый период, но эта ситуация хороший пример метафоры для понимания сути взаимоотношения эмотива с миром.

Дома мне дали горсть карамелек, и я в альтруистическом порыве решил поделиться ими с товарищами во дворе. Я, радостный от предстоящего события, подойдя к компании друзей, протянул открытую ладонь с горстью этих конфет, рассчитывая на то, что конфеты будут разделены поровну. Буквально в одно мгновение в моей руке не осталось ни одной конфеты. Я до сих пор помню, как я с поразившим меня удивлением смотрел на свою пустую руку и не мог понять, что произошло. Ведь всем должно было хватить минимум по две-три конфеты, а мне - тому, кто и принес их разделить со всеми - не досталось ни одной.

«Какой несправедливый и неправильный этот мир», —
думает эмотив, проиграв очередной раз борьбу за ресурсы.