Размышления о второй, теоретической части статьи Зигмунда Фрейда “Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния”, я хотел бы продолжить в соответствии со структурой автора, ибо она не только разумна и оправдана, но также выражает логику течения его мысли во всем его многообразии и образности. Приступим.
Впервые сформулированное Фрейдом в 1896 году определение навязчивых идей выглядело следующим образом: это видоизмененные, подвергшиеся вытеснению проявления чувства вины, связанные с сексуальными, доставляющими удовольствие действиями в детские годы.
По большому счету главной целью при лечении любого невроза навязчивого состояния является поиск и определение того события, которое явилось основанием наступления чувства вины, и связи этого события или цепи событий с работой психического у пациента, особенно в части бессознательного и предсознательного. Направление поиска определяется автором в довольно узком спектре детских сексуальных действий.
Фрейд рассуждает, что навязчивая мыслительная деятельность шире, чем навязчивые идеи. Навязчивые явления могут облекаться в разные формы навязчивости: желания, искушения, импульсы, размышления, сомнения, побуждения, запреты. В процессе анализа случая господина Ланцера Фрейд отмечает, что мыслительная деятельность больного выстраивалась странным образом и не могла быть маркирована однозначно как “навязчивые идеи”; скорее, - как причудливый гибрид из здравомыслия и навязчивости, как попытка здравомыслием найти опору в патологических измышлениях.
Фрейд отмечает, что пациентам с неврозом навязчивости, как правило, неизвестна точная формулировка навязчивой идеи, отсутствует понимание не только самого факта присутствия чего-то навязчивого, но и формы выражения.
Автор видит два способа получения сведений о сути навязчивой идеи:
(1) анализ сновидений, поиск формулировки, как правило приходящей во сне в форме прямой речи героев сна и
(2) поиск тождественных идей, каждая вновь появившаяся из которых хотя и возникает в искаженном виде, однако, передает так или иначе истинную сущность первоначальной идеи. Такое искажение чаще всего происходит в форме эллипсиса - пропуска слов. Этот прием и был использован героем первой части статьи “Заметки об одном случае невроза навязчивого состояния”, и дополнительно объяснен Фрейдом в альтернативной истории о покупке дамой гребня.
Пара слов о даме и гребне. Дама купила много вещей для ребенка, в том числе гребень; ее муж ушел в антикварную лавку, не желая томиться долгим ожиданием совершения этих покупок; его не было очень долго; когда муж вернулся, даму стали терзать сомнения, купила ли она гребень только что, или он всегда у нее был.
Сомнения дамы возникли в результате смещения. Восполнив пробелы, преодолев эллипсис, можно восстановить последовательность бессознательных мыслей дамы к мужу: ты был у антиквара, но я с таким же успехом поверю в это, как в то, что у меня всегда был этот гребень. Сомнения дамы, очевидно возникли из-за бессознательной ревности, поскольку ей показалось, что муж успел нанести визит любовнице.
Подверженность суевериям. Ланцер был подвержен суевериям, но человеком был несуеверным. Внутри него было два разноречивых убеждения, он склонялся то к одному, то к другому в зависимости от степени влияния на него навязчивого состояния. Чем дальше от него находился пациент, тем с большим отрицанием он относился к суевериям.
Фрейд в ходе терапии сумел доказать пациенту, что все чудеса тот творил сам, что они были плодами его рассеянности, забывчивости и мнемонических иллюзий; кроме того, автор обратил внимание читателя на возможный исток такого поведения - мать пациента всегда, когда договаривалась о встрече, предполагала, что заболеет и не придет, и это происходило. Пациент искал и находил в жизни подтверждения этим суевериям в силу внутренней потребности, а порой сам бессознательно конструировал их.
Объяснение Фрейда заключается в том, что при неврозе навязчивого состояния средством вытеснения служит не амнезия, а расторжение причинно-следственных связей, в результате того, что воспоминания лишаются эмоциональной окраски. После вытеснения сохраняется отдаленное воспоминание об этой взаимосвязи, больной проецирует ее (взаимосвязь) вовне и обнаруживает во внешнем мире то, чего лишен внутренний мир.
Тяга к внутренним сомнениям. Невроз порождает чувство неуверенности, вынуждая больного уходить от действительности, от внешнего мира, тратить силы на избегание определенности, всего, что может рассеять сомнения.
Идея всесильности. Больные переоценивают свои возможности. Фрейд предполагает, что подобное вызвано пережитками детской мании величия. Ланцер был склонен переоценивать влияние своих враждебных чувств на собственный внутренний мир (например, в истории с профессором, занявшим гостиничный номер пациента, на что он сказал “Чтоб его удар хватил!”, и удар хватил; или в истории с выбросившейся из окна девушкой после того, как пациент уклончиво ответил на ее любовные чувства). Фрейд говорит, что его любовь, вернее, его ненависть, и впрям всесильна, именно она порождает те навязчивые идеи, о которых он не ведает и от которых пытается защититься. Объяснение последует далее.
Немного освежим историю жизни пациента. В 20 с небольшим лет он заболел от невозможности разрешить внутренний конфликт, связанный с возможностью жениться на другой девушке; для снятия ответственности за выбор жизненного пути поддался неврозу и забросил все дела.
В этом проявляется основополагающий конфликт между отцовским влиянием и любовью к избраннице, между отцом и объектом любви, между любовью и ненавистью как к отцу, так и к возлюбленной. Внутри пациента присутствовали фантазии о мщении, навязчивое стремление понимать каждое слово в разговоре, манипуляции с камнем на дороге - все это следствие душевного разлада, ведь возлюбленная своей холодностью дала повод для неприязни. Отец также дал повод для неприязни, но в детском для больного возрасте. Смешанное чувство неприязни и нежности к возлюбленной пациент осознавал рационально, а вот к отцу - игнорировал. Фрейд считает, что именно из-за вытеснения инфантильной ненависти к отцу все последующие переживания клиента происходили исключительно в форме невроза.
Эти конфликты связаны попарно: ненависть к возлюбленной возникала в сочетании с чувством преданности к отцу, и наоборот. Противопоставление отца и возлюбленной сводится к естественным колебаниям между мужчиной и женщиной при выборе объекта любви (“Кого ты больше любишь: маму или папу?”).
Конфликт между любовью и ненавистью, осознание того, что оба этих сильных чувства долгое время способны уживаться внутри психического, - вот что вызывает недоумение автора, которое он пытается разрешить следующим образом. Далее по тексту происходит самое важное, своего рода магия понимания.
Итак. Такое возможно только в определенных психологических условиях и при посредстве бессознательного. Любовь, считает Фрейд, не заглушила ненависть, а лишь вытеснила ее в бессознательное, где она сохраняется и растет. Любовь соразмерно становится больше, чтобы иметь возможность сдерживать растущую в бессознательном ненависть. Речь о феномене амбивалентности, который сейчас более чем известен, а в год написания статьи, никем еще не был сформулирован. К вопросу о гениальности Зигмунда Фрейда.
Автор выдвигает следующую гипотезу: бессознательная ненависть пациента связана с тем, что у него в силу природных задатков было чрезмерно развито садистическое начало в любви, поэтому оно подверглось быстрому и основательному подавлению; наблюдаемые невротические феномены, таким образом, обусловлены гипертрофированной сознательной нежностью и одновременно садистическими чувствами, которые хранятся в бессознательном в форме ненависти. Понимания этой гипотезы достаточно, чтобы растолковать все загадочные явления анализируемого случая, заявляет автор.
Противостояние равносильной любви и ненависти влечет паралич воли, утрату способности совершать поступки, нерешительность в делах. Описанные выше постоянные сомнения больного отражают ощущение нерешительности при исполнении своего намерения, поскольку любовь отягощена ненавистью. По существу, он сомневается в своей любви, а значит и во всем остальном, что может быть важно. Больной испытывает неуверенность, когда выполняет защитные действия и, стараясь избавиться от нее (неуверенности), без конца эти действия повторяет. Но безрезультатно, так как в силу сомнений и защитное, и любовное намерение оказываются неисполнимыми.
Навязчивое состояние является попыткой компенсировать сомнения и избавиться от невыносимой скованности, находящей в них свое выражение.
Проще говоря: если благодаря смещению удается преодолеть скованность и решиться на исполнение какого-то намерения, то его необходимо довести до конца; само действие не соответствует первоначальному намерению из-за того, что оно смещено, но в нем находит выход энергия. Энергия проявляется в форме побуждений (нежные импульсы) и запретов (враждебные импульсы). Когда больной сдерживает навязчивое побуждение, невыносимое напряжение вызывает тревогу; мысль о выполнении замещающего действия наталкивается на ожесточенный отпор и реализуется в форме защитного акта, связанного с побуждением, от которого больной стремится избавиться.
Регрессия способствует тому, что принятие решения откладывается, действие затягивается, дела подменяются размышлениями, больной оказывается во власти навязчивых помыслов. В зависимости от степени регресса невроз проявляется либо в виде навязчивых идей, либо в виде навязчивых действий. Чем дольше страдает больной, тем больше его навязчивые действия уподобляются инфантильным сексуальным актам в форме онанизма; больной проявляет любовь в аутоэротическом действии, как это бывало в детстве.
Больные неврозом навязчивого состояния, отмечает автор, в раннем детстве начинают проявлять страсть к подглядыванию и любознательность на сексуальной почве, а затем преждевременно подавляют в себе это влечение.
Подводя итог, Фрейд заявляет, что навязчивый характер приобретают такие мыслительные процессы, которые требуют таких же энергозатрат, какие необходимы для выполнения действия; иначе - формируются и становятся навязчивыми мысли, подменяющие собой поступки в силу регрессии.
Второе. Навязчивую идею необходимо уберечь от сознательного осмысления. С этой целью навязчивая мысль подвергается искажению или вырывается из контекста; также между патогенным эпизодом и навязчивой идеей может создаваться временной интервал, чтобы запутать следы и воспрепятствовать сознательному осмыслению причинно-следственных связей; или же идея подвергается обобщению и обезличивается или для нее подбирается нечеткая двусмысленная формулировка.
3000 баллов рейтинга
Показ вашей анкеты в блоке «Сайт рекомендует»
Голосовые ответы
Видео-ответы
