Постоянный страх быть брошенным у тревожного партнера и удушающая близость у избегающего создают в отношениях невыносимое напряжение.
Ваши отношения – это постоянная борьба за дистанцию? Возможно, вы попали в ловушку тревожно-избегающего танца.
Что на самом деле чувствует избегающий в этом сложном танце, и какая причудливая “химия” рождается между двумя такими разными типами привязанности. А также об уникальной “коллаборации” чувств в их союзе - мы поговорим в этой статье.
Тревожные полностью теряют связь с реальностью, когда возникают сомнения в чувствах партнёра. Их охватывает невыносимый страх быть брошенным, и все эмоции, связанные с ним: гнев, обида, ревность, жалость к себе и т.д.
В этот момент тревожный похож на трехлетнего ребенка. Ему недоступна мысль о том, что в мире есть другие люди со своими чувствами. Чувства есть только у него, и эти чувства его раздирают. Ему не до переживаний других. Он хочет только понять, любят его или нет, рухнула его жизнь или нет?!
Но тревожному полезно знать, что испытывает избегающий, когда тревожный начинает “ходить по потолку”. С одной стороны, это прорисовывает реальность. Мир тревожного становится более настоящим, и сложнее оставаться в “картонном домике” своей травмы.
С другой стороны, знание о чувствах избегающего может помочь справиться с “наваждением” в момент, когда тревожный среагировал на триггер и начал тревожится об отношениях.
Знание о том, что испытывает избегающий, – неприятная мысль для тревожного. Спектакль, в котором он хочет разыграть свою травму, оказывается совсем о другом. Но в этой мысли содержится и освобождение – потайной ход из круга травмы отвержения.
Тревожный уверен, что избегающий испытывает дискомфорт только тогда, когда от него требуют контакта. Тревожный начинает винить себя за свое “агрессивное детское поведение”, терзаясь мыслями:
“Если бы я не скандалила, все было бы хорошо”.
И даже пытается не скандалить. С трудом, но пытается. И в итоге скандал получается еще более безобразным. Но эту гипотезу тревожный обязательно проверит.
На самом деле избегающий испытывает дискомфорт уже на стадии идеализации тревожного. В тот самый момент, когда тревожный “обкладывает” избегающего сахарной ватой и подкрадывается на “кошачьих лапках”. Тревожному кажется, что он деликатно подбирает ключики.
Избегающий же слышит грохот. Он не сбегает в этот момент, потому что тоже желает близости. Он надеется, что в этой истории болезненная для него история с привязанностью наконец-то проиграется счастливо.
И еще потому, что обвинять мягкого, “сахарного” человека сложно. Какой-то период избегающий живет с ощущением:
“Блин, неудобно. Но как сказать, что хватит? Он же не делает ничего плохого”.
Но постепенно напряжение растет. Растет и “кокон” из сахарной ваты. Избегающий начинает паниковать, что скоро окажется в западне. И тогда срабатывает его “предохранитель” – он отдаляется. В меру сил и возможностей, в меру боязни близости. Но отдаляется.
Пока что это не уход, который можно засчитать за полноценное отвержение. Это просто пауза. Избегающий уходит в работу или находит важные дела, может заболеть и сидеть один, потому что так ему лучше выздоравливается.
На этом этапе тревожный еще способен сохранять разум. Его “сигнальные системы” кричат о том, что его практически бросили. Но тревожный выбирает подождать.
Благодаря опыту он уже может знать, что такие ситуации заставляют его реагировать неадекватно. И он держит себя в руках. Может даже гордиться собой за то, что справляется.
При этом от его внимания ускользает, что это был триггер малой силы. Держать себя в руках при этом не очень трудно.
У избегающего в этот момент зарождается крохотная искорка надежды. Избегающие часто винят себя за свой стиль привязанности. Они могут говорить о себе плохие слова, пытаться предупредить новых партнеров о своих эмоциональных побегах и исчезновениях.
Они понимают, что их поведение причиняет людям боль. И они надеются встретить кого-то, кто будет принимать их, несмотря на это. И раз тревожный справился с триггером малой силы, избегающий может на секунду поверить, что это тот самый терпеливый человек, к которому можно возвращаться сколько угодно раз.
После этого наступает небольшой период потепления. Тревожный и избегающий испытывают тепло друг к другу, как им кажется. Но на самом деле это тепло связано с прикосновением к своим мечтам. Они все так же далеки от надежных отношений, как и в начале. Потому что ни один из них не является надежным.
Обычно после этого избегающий снова постепенно отдаляется. Чтобы переварить порцию тепла, такую непривычную для его психики. Для него эта порция – запас надолго. Если бы его оставили в покое, он соскучился бы нескоро. При этом для него самого он никуда не ушел. Он живет с этим теплом. Для него он еще в зоне близости.
Для тревожного это уже второй триггер.
«Ну вот, началось. Опять он уходит!»
Тут тревожный тоже может еще держать себя в руках, но скрип, с которым он это делает, все громче. В конце концов все опять сводится к тому, что тревожный хватает избегающего за руку с мольбой:
«Не бросай меня!»
И эта мольба может выглядеть так:
«Привет. Давно не пишешь. Переживаю, что обидела тебя чем-то. Все в порядке?»
Избегающий может испытать укол вины. Он проявит дозу повышенного внимания, чтобы успокоить и утешить тревожного. Он действительно не хотел бы его обижать. Но при этом он выдаст порцию тепла из своего “НЗ”.
Он еще не выработал столько тепла, чтобы захотеть поделиться им по доброй воле. Он добровольно ограбил сам себя, в надежде, что этого хватит, чтобы дожить до лучших времен.
Проблема в том, что тревожному этого будет недостаточно. Если тревожный сильно ранен, он может усмотреть в этой порции тепла горькую нотку:
«Это ведь я его спровоцировал. Он сам не хотел приближаться».
И как бы тревожный ни старался, его эмоциональный голод вскоре опять превратит его в “неадекватного ребенка” в истерике.
Он вновь запросит подтверждение своей значимости. Но получит его уже не таким ярким. Рано или поздно он не получит его вообще, потому что у избегающего кончились силы для эмоционального контакта. И тогда происходит первый “обрыв связи”.
К тому же надежда на встречу с надежным человеком умерла. А раз так, впереди только боль отвержения.
Этот цикл повторяется, набирая обороты с каждым витком. Триггеры все сильнее. Тепло на фоне страхов и боли кажется все более сладким. И тревожного, и избегающего начинает “таращить”, но каждого по-своему.
Если поначалу избегающий испытывает вину за свои “эмоциональные побеги”, то чем дольше длится это “перетягивание каната”, тем больше он погружается в себя. Внешне это может выглядеть как равнодушие к переживаниям тревожного или даже усталость от его эмоциональности. Тревожный может считать, что избегающий презирает его за эти запросы подтверждения важности.
Но избегающий в этот момент уже глубоко внутри себя, он оторвался от реальности и ушел в мир своей травмы.
Там, внутри себя, он попадает между лезвиями ножниц внутреннего конфликта: “быть близким - избегать близости”. Избегающий нападает на себя за то, что саботировал близость. И за то, что посмел слишком сблизиться.
Оживают все призраки прошлых историй, в которых тревожные причиняли слишком сильную боль. И историй, в которых близость заканчивалась болезненным разрывом. Тревожный думает, что избегающий сбежал конкретно от него, злится на него, избегает его.
Но на самом деле избегающий пытается сбежать от самого себя. От своих страхов и от надежд, таких же мучительных, как и страхи.
Такая внутренняя борьба – это то, что избегающий не хотел бы переживать. Поэтому довольно часто самый простой способ приглушить ее – уйти с головой в работу, в безопасное общение, в какие-то яркие события.
У избегающих часто интересная жизнь, так что всегда есть чем заглушить свои переживания. Они вполне довольствуются дружеским общением вместо любовного или даже общением с новыми знакомыми.
У избегающего возникает соблазн уйти в отрицание своего желания близости. Он может обесценить чувства тревожного, а заодно и свои. Он может начать гордиться тем, что тревожный так нуждается в нем, а себе врать, что не нуждается в близости вообще. И это обесценивание станет для него “обезболивающим”.
Избегающие часто рвут отношения с особым хладнокровием. Для тревожного это выглядит как подтверждение собственной неважности, как тотальное отвержение.
Но в мире избегающего картина иная. Человек, который отрезает себе ногу, попавшую в капкан, кажется хладнокровным. Но только пока мы не видим то, что видит он: стаю голодных волков, подступающих все ближе. Причинить себе боль разрывом своими руками для избегающего гораздо более приемлемо, чем получить ту же боль от тревожного.
Правда, у тревожного отпечаталось на душе:
«Тебя слишком много и всё зря».
А у избегающего:
«Тебя недостаточно, и ты ущербный».
«Подойди ко мне поближе, Красная Шапочка, хочу обнять тебя покрепче!»
– говорит Волк. Красная Шапочка с ужасом спрашивает:
«А почему у тебя такие большие зубы, бабушка?»
Иногда избегающий – это Красная Шапочка. Это ребенок, которого “душили” любовью и вниманием. Он становится избегающим, но оттенок его избегания немного другой.
Для него тревожный с его притязаниями – это тот же Волк в костюме бабушки. Его “сахарная вата” и мягкие лапки кажутся признаками того, что где-то там прячутся и острые зубы.
В этом случае он может избегать любых намеков на отношения, каких-то статусов (даже если это просто «парень-девушка»). Он может с радостью купаться в дружеских и рабочих отношениях, просто потому что его тошнит от любой любви, которая проявляется слишком явно и ярко.
И неважно, что тревожный цепляется за избегающего из-за страха перед одиночеством, то есть находится в слабой позиции. Для избегающего в этом случае тревожный – сильный и опасный.
В этом случае тревожный – Непослушная Красная Шапочка. Он может ходить по краю эмоционального контакта, не давая избегающему возможности разорвать отношения из-за отсутствия шансов. Но в то же время выдает порции тепла настолько крохотные, что самого тревожного коробит от возмущения.
У Непослушной Красной Шапочки может случиться день, когда сердце раскроется, душа наполнится теплом, которое захочется с кем-то разделить. И в этот момент рядом может оказаться тревожный. И тогда он надежно попал в ловушку этих отношений. А избегающий в этом случае будет в роли хозяина щенка.
Тревожный будет транслировать:
«Я же видел, какое тонкое тепло ты можешь давать! А ну-ка, не дури и давай его снова!»
Избегающий же будет “подпускать” к себе скорее ради забавы, от скуки, очень редко. Для него тот сеанс небывалого тепла был разовой акцией. А то и уровень эмоций для него самого вообще был ниже, чем у тревожного. Так что как только страдания тревожного станут слишком сильными, контакт будет оборван.
В этом случае избегающий тоже стремится к близости и принятию. Но для него настоящая любовь выглядела бы как разрешение иметь свое пространство, иметь свою волю.
Если тревожный в этом случае решит, что перед ним человек, которого надо «отогревать» – он совершит ошибку, влекущую за собой разрыв. Потому что постарается накормить тревожного тем, от чего его и так уже тошнит, еще с детских лет.
Тревожные часто демонизируют избегающих или проблематизируют их. Кажется, что избегающие — это либо невероятно жестокие, либо очень несчастные люди, нуждающиеся в спасении.
На самом деле избегающие – такие же живые люди, как и тревожные. Просто к своим травмам они адаптированы иначе. Поэтому они размышляют и чувствуют иначе.
Самая большая ошибка для тревожного – верить в свои фантазии о том, что чувствует избегающий. Можно нафантазировать, что избегающий любит до невозможности, но боится силы своих чувств. И вообще зайти в тупик.
Или можно придать действиям избегающего смысл, которого в них не было. «Ах, он отдалился!» А он вообще просто работал без выходных и особо не сближался. То есть для него никакого отдаления и не было.
Как и всегда, залезть в голову к избегающему без его позволения невозможно. Лучшее, что можно сделать – заниматься своими реакциями, чувствами и убеждениями.
Но знание о том, что там, за картонной стеной травмы, сидит человек в таком же картонном домике и видит свои травматические галлюцинации, может облегчить страдания тревожного.
Именно знание, что на стенах “картонного домика” нарисованы другие страшные картинки, может снять боль тревожного...
Если вы дочитали эту статью до конца, значит, вы готовы к переменам. Понимание чувств избегающего партнера – это первый шаг к построению более крепких и доверительных отношений.
Не бойтесь проявлять эмпатию и сочувствие, даже если это кажется трудным. Помните, что избегающий партнер тоже нуждается в любви и поддержке, хотя и выражает это по-своему.
Верьте в то, что ваши отношения могут стать лучше. Не сдавайтесь, даже если на пути возникнут трудности. Помните, что любовь – это сила, способная преодолеть любые препятствия.
Желаю вам удачи на пути к гармоничным и счастливым отношениям!
Если вам понадобится помощь, обращайтесь к автору этой статьи
1000 баллов рейтинга
Показ вашей анкеты в блоке «Сайт рекомендует»
Голосовые ответы
Видео-ответы
