Психологи в своей практике при попытках выявить подавленные чувства и переживания клиентов, порой сталкиваются с таким феноменом, как вспышка сильной агрессии и злости.

Очень часто сам человек, переживший такой приступ гнева, начинает испытывать страх потери контроля над собой, а также страх сойти с ума. Если в ходе психотерапии происходит перенос на психолога родительской фигуры и образа какого-то значимого для клиента человека, то агрессия и злость могут быть направлены и на психолога. Но можно предположить, что страх сойти с ума связан не только с переносом, скорее всего, в этом могут быть замешаны и какие-то старые психологические травмы, а также некоторые факторы, которые не имеют прямого отношения к личной истории и опыту человека.
Попробуем разобраться с этим явлением.

Личная история и опыт человека

В течение жизни у человека обычно формируется какой-то образ самого себя, какие-то представления о себе: что он может, а что нет, на что он способен, что для него возможно и приемлемо. Поэтому в тех ситуациях, когда его душу вдруг охватывает гнев и ярость, и особенно если он дает ход проявлению этих эмоций, у него возникает страх потери самоконтроля и даже страх сумасшествия.

1. Появляется страх того, что ты не справляешься со своими эмоциями, теряешь контроль над собой, ведешь себя неадекватно.
2. Возникает страх эмоционального и адреналинового опьянения: ощущение, что ты находишься в каком-то трансе, в измененном состоянии сознания. Гнев и ярость затмевают собой другие чувства и мысли.
3. Возникает чувство разотождествления с сами собой, ощущение диссоциации. В некоторых случаях этот защитный механизм психики воспринимается человеком как расщепление личности, что вызывает страх того, что ты сходишь с ума.

Ко всем этим страхам еще добавляется сильное и порой блокирующее чувство вины и стыда. Эти чувства частично являются реакцией на происходящее, но также в них обычно присутствуют и более древние переживания. Это может быть то чувство вины, которое у человека культивировали в его детстве, вина и стыд могут являться как бы триггером запуска тех состояний, которые в прошлом были сильно замешаны на этих чувствах. Вина и стыд и сами по себе могут вызывать у человека сильный страх и сильную душевную боль, а в сочетании с наполняющим его душу гневом они становятся источником сильного душевного диссонанса.

Помимо эмоционального напряжения, сильная ярость и гнев вызывают в психике человека когнитивный или моральный диссонанс: то, что с ним происходит, и то, что он переживает, вступает в острое противоречие с образом самого себя. Возникает сильное моральное и смысловое осуждение самого себя.

Я не тот человек, который такое может сделать или сказать.

Это не соответствует моему представлению о самом себе – это не Я.

Как следствие - возникновение некоторой диссоциации, разотождествление с самим собой, что также воспринимается как помутнение рассудка или как проявление сумасшествия.

Если рассмотреть личную историю человека, который переживает неожиданно охватившие его чувства ярости и злости и начинает бояться, что он теряет над собой контроль - скорее всего, можно выявить, что эта агрессия и злость накапливались в душе в течение всей его жизни. И чаще всего первый опыт испытания этих чувств и подавления их он получил еще в раннем детстве.

Кроме того, в жизни каждого человека имеются определенные «сенситивные периоды», в которых он особенно подвержен стрессам и в которых у него возникает большая вероятность столкнуться с агрессией.

Влияние психических травм

При встрече с серьезной и страшной опасностью в психике человека обычно срабатывают несколько инстинктивных реакций.

Первая – это «замри и спрячься».
Если тот, от кого исходит опасность, намного тебя сильнее, то лучше притаиться и сделать так, как будто тебя нет. Тогда опасность может пройти стороной. Это состояние «замереть и исчезнуть» очень знакомо многим людям, подвергавшимся психическому и физическому насилию. В какой-то мере эта реакция впоследствии приводит к тому, что человеку кажется, что он «как бы не здесь», его не существует, он чувствует отстранённость от своего тела, своих чувств и эмоций.

Вторая реакция – это беги как можно быстрее.
Если при столкновении с опасностью нельзя замереть и спрятаться, то естественной реакцией является бегство – это инстинктивная животная реакция. Ребенок может прятаться от разгневанных родителей под кровать, пытаться выскочить из комнаты и даже из дома. На практике обычно спастись бегством от опасности и насилия не удается, но этот импульс к бегству и спасению надолго овладевает людьми, сталкивавшимися с травмирующими ситуациями.

Уже во взрослой жизни такие люди замечают, как они сбегают из ситуаций, в которых могут столкнуться с чем-то неприятным и опасным для себя. Так они могут сбегать с понравившейся им работы, из вполне перспективных отношений, от многих других возможностей, в которых видят неопределенность, а значит - потенциальную опасность.

Психологи хорошо знакомы с ситуациями, когда люди сбегают из психотерапии в те моменты, когда они в своих воспоминаниях приближаются к погружению в травмировавшие их ситуации. Такое бегство может проявляться в виде желания резко сменить начатую тему разговора, в виде бегства в какие-то более привычные переживания, даже если они человеку не очень приятны. В некоторых случаях люди находят поводы и причины для того, чтобы вообще сбежать из психотерапии.

И наконец, третья типичная реакция на опасность – это агрессия и ярость. Люди, перенесшие психические травмы, обычно сталкивались с опасностью, которая значительно превосходила их ресурсы. А тот, от кого исходила опасность, был намного сильнее жертвы, поэтому гнев и ярость обычно оказывались не яростью рассерженного зверя, а отчаяньем загнанного в угол зверька. Как говорится: «даже мышка кусается, когда ее загоняют в угол».

Стоит ли говорить о том, что обычно у жертвы нет реальных ресурсов, чтобы ответить преследователю встречной агрессией (особенно если психическое травмирование происходило в детстве). Очень часто вспыхивающие в душе гнев и ярость так и остаются бушевать в глубинах психики человека и постепенно надежно прячутся, а порой и подавляются (так, что человек перестает их осознавать). В итоге человек начинает бояться собственного гнева и ярости, ведь в итоге он может столкнуться с еще большей агрессией со стороны нападающего.

Получается, что при столкновении с агрессий, исходящей от того, кто намного сильнее тебя, все три возможные спонтанные реакции могут оборачиваться тем, что человек вынужден подавлять в себе встречную агрессию. Кроме того, ему приходится мириться с тем, что ему некуда спрятаться и некуда убежать.

Подавление воли к сопротивлению и страх наказания за попытки к сопротивлению

Мы используем выражение «звериная жестокость» или «нечеловеческая жестокость», но очень часто сталкиваемся как раз не со звериной, а с вполне людской жестокостью. Ведь именно люди изобрели такой изощренный способ насилия, как подавление воли жертвы к сопротивлению. Чаще всего как психологическое, так и физическое насилие начинаются и сопровождаются тем, что «преследователь» лишает жертву возможности сопротивления.

• Так, наказывающий и оскорбляющий ребенка родитель может требовать от него не сметь что-либо говорить в ответ на обвинения. Попытки ребенка оправдаться или доказать свою правоту могут нарываться на еще большую агрессию.
• В семейных конфликтах муж (или жена) может морально и интеллектуально подавлять своего партнера, доказывая ему, что он несостоятелен и как личность, и как профессионал, и как супруг или супруга. В ход идет все, от суггестии и риторических убеждений – до истерик и эмоционального шантажа, а также коммуникативной агрессии и газлайтинга.

Важно сделать так, чтобы жертва сама признала, что заслуживает такого к себе отношения. При этом очень часто преследователь утверждает себя как жертву. То есть преследователь имеет право на праведный гнев, а попытки жертвы себя защитить предъявляются ей в качестве доказательства ее неадекватности.

У прошедшего через такие игры человека не только укрепляется в душе сильный страх проявления собственной агрессии или возмущения, но происходит подавление самой возможности защитной ярости. И если гнев вдруг прорывается наружу, то человеку кажется, что он предельно неадекватен, настолько, что возникает страх сумасшествия.

Влияние коллективного бессознательного

Во всей нашей культуре присутствуют как бы два начинания:

1. с одной стороны – это склонность к рациональности и законности,
2. а с другой – к некоторой экстатичности, к взрывному выражению чувств, эмоций, к свободе от ограничений и запретов, к спонтанности.

Это раздвоение просматривается с самых ранних периодов европейской цивилизации и отражается как в древнегреческих мифах, так и в различных других национальных традициях, в том числе и в славянских.

Так получилось, что греческие легенды и мифы в нашей культуре более широко изучены, чем верования и традиции других народов, мы более наслышаны о различных дионисийских культах и мистериях древних греков, но все эти традиции существовали в других регионах. В какой-то мере, все эти культы были направлены как раз на то, чтобы отключить у человека разум и рационализм и выпустить на волю зажатую и подавленную в нем силу и энергию.

Влияние «коллективного бессознательно» на возникновение страха сойти с ума у отдельного человека мы рассмотрим в отдельной статье. Здесь важно указать на то, что прорывающиеся наружу подавленные чувства ярости и злости могут вызывать у человека «экстатическое состояние», которые резонируют с древними архаическими прореживаниями и с древними общечеловеческими страхами перед такими состояниями.

В работах Юнга эти страхи частично описаны в рассмотрении им архетипа «Тень». «Тень», согласно Юнгу – это скрытая и подавленная сторона человеческой личности, которую люди часто в себе не признают.

Вопрос о том, что делать,
если эта подавленная злость все-таки прорывается наружу,
мы рассмотрим в последующих статьях этой рубрики.