Статья родилась на базе откликов на один мой профессиональный комментарий в социальных сетях. Эта же тема всплывала и на сессиях с клиентами, которые пытались пережить произошедшее в "Крокус Сити Холле". Именно благодаря откликам и поступившим вопросам я поняла, что эта тема важна, и хотела бы в этой статье обобщить все сказанное.

Травматические события, а особенно те, что вовлекают много людей, как недавно в "Крокус Сити Холле", способны порождать совершенно разные чувства. Это могут быть раздражение и гнев, недоверие и недоумение, а не только чувства горя, страха, тревоги и сочувствия. И испытывающим их людям в каком-то смысле труднее, так как они или "плывут против течения", или не находят себя в этом течении вовсе. Но подойду я к этой теме немного с другой стороны.

Зачем цветы, свечи, "журавлики" и т.п.?

Если вкратце, то горе — это эмоция, и это обращение к сердцу, а не к уму, к рациональному, к неокортексу. То есть здесь не работает понимание, здесь работает переживание.

Переживание любой эмоции поведенчески запрограммировано.
Мало того, мы с этой программой рождаемся.

Горе порождает телесные реакции, психологическое напряжение и аффект - ярко выраженную эмоциональную реакцию (тут можно почитать современную теорию драйвов, например, у Марка Солмса). Напряжение важно сбросить (разрядить), чтобы тело не "застряло" в нем, а эмоциям дать выход, чтобы цикл переживания завершился. И еще одно условие - нам важно это делать в присутствии другого человека. Почему? Потому что мы социальные существа, и это тоже биологически запрограммировано (здесь можно почитать Поливагальную теорию Стивена Поджерса).

Психика очень чувствительна к теме угрозы жизни. Поэтому, если даже кажется, что мы далеко и не знаем этих людей лично, то мы не задеты - это только кажется. Мы задеты, так как все мы свидетели лишения жизни других людей. Страх или агрессия, которые при этом поднимаются — это естественная реакция не только у людей, но и у млекопитающих и более низших животных, птиц, например. Страх и агрессия — это эволюционно обусловленные поведенческие реакции.

Конечно, расстояние имеет значение. Катастрофа, произошедшая где-то далеко с людьми, которых вы лично не знаете и их не знают ваши знакомые, возможно, заденет меньше. Чем дистанция короче, тем эффект сильнее.

Значение имеет не только географическая дистанция, но и связи: родственники и знакомые, места, где вы когда-то жили или бывали, то есть все, за что может зацепиться фантазия и "воссоздать" в воображении образ текущей ситуации.

Также имеет значение и личный биографический опыт, если какая-то катастрофа - объективно, субъективно или по накалу эмоций - уже касалась человека, то новая ситуация может снова поднять эти переживания из прошлого, сработав, как триггер.

Любым эмоциям, которые поднялись в связи с катастрофой, важно дать выход, чтобы избежать Вторичной травмы или Травмы свидетеля. Она так же же губительна, как и ПТСР (симптомы подробно описаны в МКБ -10), которое часто возникает у участников событий, несущих угрозу жизни.

Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) - клинический диагноз, то есть его лечение подразумевает использование медикаментов, так как вносит патологические изменения в программы функционирования мозга и системы саморегуляции.

Цветы, журавлики, свечи, сдача крови, разговоры о событии, слезы, проявления раздражения и гнева — все это способы справиться с эмоциональным зарядом, возникшим вследствие трагических событий, произошедших в "Крокус Сити Холле". В этот момент работает естественное человеческое стремление разделить с другими свои чувства, даже если это носит характер эмоционального отреагирования (снятия психологического напряжения "об другого").

Нам, всем человеческим существам, важно быть увиденными, узнанными, принятыми с этими своими эмоциями. Тогда переживание завершается и напряжение уходит, тогда мы готовы двигаться по жизни дальше, а событие получает свое место в череде других событий в нашей долгосрочной памяти.

А что, если я не испытываю никаких эмоций по поводу события?

Бывает такое, что человек не ощущает эмоций по поводу произошедшей катастрофы, у него нет внутреннего импульса присоединиться к людям, переживающим горе. Мало того, эти переживания в его восприятии носят чрезмерный характер. Ему не понятно, почему он должен присоединяться к горю людей, которых он не знает, но в которое его как будто вовлекают, размещая, например, фото со свечами в соцсетях.

Внутренне это может переживаться как недоверие, неискренность со стороны других людей, но одновременно и как вопрос самому себе:

"Может, со мной что-то не так, раз столько людей вовлечены?
Почему меня это так не трогает?"

Тут важно разделять: эмоций "нет" - или они уже пережиты. Другими словами, человек с ними справился, и у него есть свой действенный способ снимать подобное психологическое напряжение быстрее и легче, чем другие. Есть люди, которые в силу строения своей нервной системы, в силу благополучного детского и личного опыта способны справляться с такими эмоциями (горем) довольно быстро. Но они осознают, что переживают и именно справляются, так как эмоций не может не быть. Это факт нейропсихологии.

Мы испытываем эмоции той или иной интенсивности каждую секунду, они включены во все циклы регуляции поведения млекопитающих. Это подкорковые слои головного мозга. У неокортекса нет доступа к этим нервным контурам. Другими словами, у нас нет выбора испытывать ли страх, например, или нет.

Но мы можем выработать такие психологические защиты, которые будут блокировать осознавание страха, с целью его не чувствовать.

Часто люди, которые не "испытывают" эмоций, просто их не осознают.
Почему?

Потому что в прошлом с ними произошли некие травматические события, с которыми психика могла справиться только так. Если человек при этом физически и психически здоров, то это не патология, это черта характера, которая выработалась в процессе того, как человек выживал, находясь в травмирующих, часто сложно переносимых, условиях. Во многих случаях это последствия детских травм.

Сила, с которой должны работать психологические защиты, пропорциональна давлению эмоции, которой важно проявиться. Свечи и журавлики усиливают эмоцию, и тогда человек вынужден дополнительно тратиться на то, чтобы её сдерживать, чтобы не дать ей всплыть из бессознательного и захватить "пульт управления" его состоянием. У некоторых людей это порождает тревогу, у некоторых раздражение и гнев, другие стремятся изолироваться, чтобы не видеть.

У нашей психики есть ещё один фокус — это фильтры восприятия.

• Если эмоция прожита, то "свечи" эмоционально нейтральны, они сливаются с общим фоном происходящего вокруг, то есть человек становится к ним толерантен. При этом он осознает происходящее и может с понимание отнестись к чувствам и действиям других людей, проживающих травмирующее событие.
• Если эмоция вытеснена или сдерживается, то каждая "свеча" — это угроза для психологической защиты. Любые угрозы для нашего мозга эмоционально значимы и порождают эмоциональный ответ - гнев, бегство или бессилие.

И что же делать?

Важно понимать, что реакции раздражения, гнева, недоверия, недоумения или даже явного безразличия тоже могут быть способом пережить страшные события. Часто, чтобы их распознать, важно смотреть не на тональность, а на амплитуду реакции. Если она высока или полностью отсутствует, это может говорить о бессознательной вовлеченности в переживание катастрофы.

При этом проявления гнева и безразличия могут шокировать окружающих и спровоцировать их на ответные действия - ответную агрессию или обесценивание, тем самым укрепляя ментальную версию происходящего, объясняющую причины горевания других людей, например, не их внутренним выбором, а целенаправленным воздействием на них внешних сил.

Что тогда делать?
По мере возможности отнестись к таким людям с пониманием. Знание психологических причин человеческого поведения в кризисные моменты, как мне кажется, может помочь сориентироваться в этом. При этом важно, чтобы это поведение не являлось антисоциальным и не выходило за рамки закона.