Я начинаю есть и не могу остановиться.
Я заглатываю еду огромными кусками,
я пихаю и пихаю ее в себя, у меня трясутся руки,
я наполняю себя, наполняю, наполняю…

Потом я чувствую себя раздувшейся, меня как будто разрывает, я пытаюсь вызвать рвоту, мучаюсь от стыда…

Это исповедь Булимии.

Мы знаем о ней многое.
Что это – зависимость.

Что при булимии человека и еду связывают Отношения. И часто эти отношения подменяют отношения с людьми или восполняют утрату значимого человека.

Что истоки булимии всегда лежат в отношениях с матерью, в ранних отношениях. Ибо кормление младенца – ее прерогатива. И младенческие отношения с матерью – это отношения с грудью, с грудным молоком. С кормлением.

Можно предположить связь булимии с нарциссическими патологиями, ведь симптом «внутренняя пустота, сосущая, незаполняемая ничем» - это визитная карточка нарциссического расстройства.

Эта пустота – есть объяснение того, почему булимия зачастую не приводит не только к ожирению, но даже к полноте. Пища как будто проваливается в черную дыру души пациента.

Мы знаем, что нарушения пищевого поведения – это отсутствие сепарации с матерью, нарушение процесса взросления.

Мы знаем все это, и применяем эти знания для лечения пациентов с приступами переедания.

Я хочу поговорить только об одной особенности пациенток, страдающих булимией, отмеченной мною в терапевтической практике.

Я заметила, что вместе с эпизодами переедания в терапевтическом поле всегда появляется Зависть. Огромная и полностью вытесненная. Пациентки не подозревают, что они переполнены завистью.

Мы уже говорили с вами о теории объектных отношений Мелани Кляйн и о природе зависти с точки зрения этой теории.

Мир ребенка дробится на парциальные объекты: например, мать распадается на множество «материнских объектов» - лицо, глаза, руки, грудь. И каждый такой объект в свою очередь распадается на «хороший» и «плохой». Если объект доставляет удовольствие, то младенец воспринимает его как «хороший», а если же объект становится источником фрустрации, то он «плохой», атакующий, враждебный.

Например, если ребенка мучает голод, он воспринимает это чувство как нападение «плохой» груди. Если младенца перекармливают, то это также воспринимается как «плохая», агрессивная, преследующая грудь. Ощущения удовольствия, комфорта, безопасности переживаются как взаимодействие с «хорошим» объектом.

Это преходящий этап развития, и со временем у детей формируется способность интегрировать парциальные объекты в целостный образ и отделять себя от окружающего мира. А пока ребенка захлестывает зависть по отношению к этой «самостоятельно существующей» груди. Ведь у нее есть источник его детской жизни, его счастья – молоко! А у него самого его нет…

Зависть – едкое, мучительное, выжигающее нутро чувство. И во младенчестве потушить его может только благодатный поток материнского молока. Помните, как в сказке «молочные реки, кисельные берега…»

Если процесс взросления идет нормально, если мама у младенца теплая и понимающая, то в процессе взаимодействия с ней ребенок постепенно обучается чувствам благодарности, вины – а там и любви. И его эмоциональный мир будет переливаться всеми цветами радуги, и зависть в этой радуге будет временами вспыхивать только одной из многочисленных полосок.

Если же мать не сумеет помочь ребенку в выходе на депрессивную позицию (Мелани Кляйн), то зависть останется одной из немногих доступных эмоций. И будет выжигать в душе взрослого человека нарциссическую черную дыру, и будет вновь и вновь толкать его заполнить эту пустоту привычными детскими «молочными реками в кисельных берегах».

Таким образом, одной из важных задач при работе с булимией становится осознание пациенткой собственной зависти, ее валидизация и взаимодействие с ней.