В ходе прояснения определенной трудной жизненной ситуации в процессе терапии пациентка приходит к выводу, который звучит примерно, так: "Да, получается, я сама в этом виновата".

И слышать это приходится довольно часто и от разных людей. Какая-то поразительная степень готовности признать себя виновным, осознать свои переживания именно как вину, и тут же, не откладывая в долгий ящик, перейти к процессу самонаказания. Самонаказание чаще всего реализуется в виде разной степени глубины депрессивных переживаний.

Мало кто вспоминает при этом, что вина, собственно, неоднородна и бывает принципиально разной природы.

Экзистенциальная вина, корни которой уходят в саму природу человека, в факт осознания себя и своей ограниченности в жизни. В жизни всегда есть то, чего мы не успеваем воплотить, совершить, на что не можем решиться. И сам факт этой не-воплощенности, не-сбычи является постоянным источником вины за непрожитую жизнь

Разрешить такую вину невозможно. Ее можно только принять как данность. И, смирившись с тем, что не все в жизни мы можем воплотить, почувствовать себя свободней.

Реальная вина - та, которая действительно имеет место. В нашем современном мире очень частым запросом на всякого рода тренингах повышения личной эффективности звучит именно избавление от реальной вины. Люди пытаются изыскать способы, как стать жестче, безжалостней, бездушнее и не испытывать при этом каких-либо внутренних колебаний или угрызений совести.

Человек самым непотребным и циничным способом избавляется от своего родителя, фактически, сдав его в гос. интернат, а потом пытается найти некую волшебную мантру, "действенную психотехнику", которая поможет ему не испытывать неприятного чувства по этому поводу. Сам факт, что он испытывает эту вину, скорее, говорит о том, что духовное окоченение еще не полностью его поглотило.

И вряд ли терапия, после которой человеку становится лучше, а всем остальным близким, его окружающим, - хуже, может называться хорошей. Реальную вину можно только искупить.

Невротическая вина. Как раз-таки тот случай, когда человек больше мучается, чем страдает. Страдания зачастую представляют собою нечто объективное и от нас не особо зависящее. В жизни случаются события, заставляющие нас страдать, и все, что мы можем, это пережить их. Стать сильнее в результате возможно. Обрести и открыть что-то новое в себе. Но пережить.

А вот мучения все чаще являются продуктом некоего нашего внутреннего выбора. Объективного страдания, лишения может не быть и в помине, а человек снова и снова выбирает мучиться. Человек чувствует себя виновным в том, в чем он и близко не виноват, но ощущает внутренне это именно так.

На долю невротической, нереальной вины и отводится большая часть трудных переживаний, с которыми приходится работать в терапии.
А вот как работать? Как от этого избавляться и менять свою жизнь в сторону большего ощущения свободы, не путая ее со вседозволенностью?

Здесь можно позволить себе немного отвлеченный пример.
В человеческом обществе есть несколько культур регуляции поведения.
По сути, они идут по порядку и представляют собой эволюцию этих культур.

Есть культура страха. Человек не совершает каких-то проступков, потому что боится неизбежного наказания, которое принято за это в обществе. Наказание, как правило, жестокое. И все бы хорошо, одно только но - попав в зону действия другой культуры, где страхом ничего не регулируется, такой человек начинает ощущать вседозволенность и совершать все более и более тяжкое. Об этом что-то похожее у Достоевского: "Если Бога нет, то все можно".

Есть культура вины. Украл человек телевизор из магазинчика и бежит стремглав по улице. А хозяин магазинчика в бессильном отчаянии кричит ему вслед: "Ах ты, ворюга! Ни совести у тебя, ни стыда! И так выручки нет, а ты последнее отнимаешь!". Добежал человек до своего дома, отдышался и стал устанавливать телевизор. Включил и смотрит. А на душе неспокойно - испытывает чувство вины, мучается, как же это он человеку другому навредил. Раскаивается даже, уже и телепрограммы ему не в радость. Но телевизор не возвращает. А хозяину магазинчика от его раскаяний ни жарко, ни холодно. Он их и не слышит, и не знает о них совсем.

А есть культура совести. Когда человек в процессе жизни взращивает в себе некий внутренний регулятор, с которым он сверяется в каждой ситуации, где сталкивается с важным выбором. Совершать что-то или не совершать? Идти на какие-то меры или нет? Никто над человеком не стоит, никто ему не указывает. Наоборот, если бы стояли, внутри бы ничего своего и не выросло - зачем? Когда есть внешние регуляторы, во внутренних отпадает необходимость.

По сути, этот последний пример представляет собой взятие человеком ответственности на себя в каждой ситуации, когда он сталкивается со свободой выбора. Вся наша жизнь состоит из множества больших и малых выборов, которые мы совершаем, от которых бежим или предпочитаем делать вид, что их нет. Хорошее решение именно в этой области и может быть найдено - не подменять ответственность виной.

Почему же так часто люди выбираю чувство вины, а не взятие ответственности?

Возможно, потому что так просто легче.
Вырвать волосы на голове, посыпать голову пеплом и, главное, ничего не решать.
Просто чувствовать мучения от своей самоизбранной виновности.

И в ощущении этой вины доходить до стадии своего рода грандиозности, величия. Гордыней считают не только те случаи, когда человек считает себя выше, чем все остальные, но и когда он ощущает себя ниже всех остальных.

У Льва Толстого в повести "Отец Сергий" есть созвучный момент.
В самом финале, когда монах-отшельник, прославившийся исцелениями людей, но совершивший прелюбодеяние, пустившись в наказание для самого себя в странствие и прося милостыню, приходит на порог дома своей школьной однокашницы в родном селе, та восклицает, узнав его: "Отец Сергий!".

А он отвечает ей: "Да, это я. Только больше не Отец Сергий, а великий грешник!".
И в этом глубоком вроде бы раскаянии и отречении от всего мирского и самолюбивого, все равно главный акцент сделан на слове "Великий".

И когда иной раз появляется заманчивое желание ощутить себя виновным в массе всевозможных вещей, которые при трезвом рассмотрении, не имеют к нам никакого особенного отношения, можно просто задать себе вопрос: "А ты что, и правда такой великий?".